— Теперь он приведет к моему сыну, — сказал он. — Где бы он ни был. Ты уж сбереги его, дед.

— Я сберегу, Виталь, — сказал дед Егор.

— Пользоватся-то умеешь или объяснить? — спросил я.

— Да уж разберусь, ек-макарек. Не высшая, чай, математика.

Он сунул в портфель пару документов, вытащил из ящика стола тяжелый защищенный ноутбук, сломать печать на портальном свитке и переместился на семьсот километров севернее.

— Ну что ж, — сказал Виталик. — С этим разобрались. А сейчас давай подумаем, что мы сможем сделать для Василия.

Я покачал головой.

— Боюсь, что ничего, — сказал я. — Он был бог, и он умер. Когда он получил свой божественный статус, это автоматически вычеркнуло его из истории Земли, и здесь он больше возродиться не может, даже в виде зомби. Вообще ни в каком виде.

— Здесь — не может, — сказал Виталик. — А где может?

— Да нигде не может, к сожалению, — сказал я. — Он был бог, а для богов респаун не предусмотрен.

— Я все равно попробую, — сказал Виталик.

Я не сомневался, что он все равно попробует. Но сомневался, что у него что-то получится. Какой бы ты ни был читер, обмануть смерть невозможно. А в тех случаях, когда возможно, за это приходится очень дорого платить.

И я все равно не знал, с какой стороны к этой проблеме можно подступиться. Единственный вариант, который приходил мне в голову, подразумевал использование верующих, но это в лучшем случае привело бы к возникновению копии бога кровавого возмездия.

А не к возвращению самого физрука.

Дублирование, но не воскрешение…

И тут включился динамик в углу кабинета, и хорошо поставленный женский голос спокойно сказал:

— Внимание, опасность. Нарушение внешнего периметра. Код девятнадцать.

Виталик, все еще сидевший на краешке стола, развернул большой монитор деда Егора и двумя щелчками по вполне физической клавиатуре вывел картинку на экран.

Серая смазанная (и вовсе не по причине дешевизны и низких характеристик камеры) перемахнула через кремлевскую стену. завершив прыжок прекрасно исполненным супергеройским приземлением. К ней уже бежали охраняющие периметр спецназовцы, как силуэт человека снова смазался, а спецназовцы зафонтанировали кровью.

Расправившись с ними, тем метнулась к зданию и исчезла из поля зрения камеры.

— Это что еще за хрень? — спросил Виталик. — На эльфа не похож, а для зомби он слишком уж шустрый…

— Это не зомби, — сказал я. — Это Кристоф.

Виталик запахнул плащ и вытащил из инвентаря оба своих дробовика.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Значит, пришло время возобновить наше знакомство.

Молчание бардов

Денег набросали немного.

Горстка медяков, пара серебрушек и ни одного золотого.

Рик не удивился. Во-первых, в этом захолустье трудно было встретить настоящих ценителей песенного искусства, а во-вторых… стоило признать очевидное: его репертуар устарел. Старые суперхиты, всем известные боевики, приевшиеся любовные баллады.

Но иногда приходится довольствоваться тем, что есть.

Он ссыпал всю эту мелочь в кошелек, допил пиво, налитое ему за счет заведения, убрал лютню в футляр.

— Не останешься на ночь? — спросил трактирщик.

— Нет, — сказал Рик. — Надо двигаться. В движении жизнь.

— Ночью на тракте небезопасно.