Кроме того, когда я звал своих друзей присоединиться ко мне в какой-нибудь драке, с ними вечно случались какие-то неприятности. Виталик временно выбыл из игры, Кабан вообще умер…

С другой стороны, и черт бы с ним, с этим временем. Теперь, когда мне известно имя и есть хоть какие-то зацепки, Дойлу от меня не скрыться. Сам не смогу достать, так есть же Магистр, Кевин, Такеши, какие-то специальные люди, которые собаку съели на поисках всяких неприятных типов…

Кто бы ни сидел там внутри, он знал меня. Он знал, что я приду. И, видимо, был готов к этому. Или считал, что готов. Люди устроили нам орбитальную бомбардировку, и черт знает, кого они могли посадить в эту засаду…

В общем, любой нормальный человек бы развернулся и ушел. И, быть может, даже барда бы с собой прихватил, чтобы в дороге не так скучно было. Это было бы разумное, взвешенное и взрослое решение.

Но я не такой.

Я физрук, и я устал от этой чертовой неопределенности.

Так что я докурил свою последнюю сигарету и вошел в этот данж.

Такие дела.

Часть 2

Глава 9

Как наверняка говорил старик-отец Василия, жить хорошо. А хорошо жить еще лучше.

Я лежал в шезлонге на залитой солнцем террасе, пил ледяной мохито и пытался наслаждаться этой самой жизнью, глядя на залитый солнцем дворцовый сад, отгороженный от остального залитого солнцем города залитыми солнцем крепостными стенами.

Если вы спросите меня про темную империю, то я таки скажу вам, что погода в столице хорошая.

Я бывал здесь несколько раз, и империя всегда казалась мне стабильным и комфортным для проживания государством, большую часть населения которого вполне устраивало нынешнее положение дел. Здесь шла бойкая торговля, здесь возделывались земли, здесь строились мануфактуры, здесь процветали наука и искусство, на улицах практически не было нищих, а одна из самых грозных армий Системы занималась в основном тренировками и парадами. Или еще какой-нибудь муштрой, я в этом не особенно разбираюсь.

Вполне возможно, что за всем этим благополучием скрывается неприглядная сторона, какая-нибудь страшная правда, и на самом деле обороноспособность страны выковывается орками-диссидентами, гробящими свое здоровье на урановых рудниках, но отсюда, из самого сердца империи, этого было не видно, а выходить за пределы дворца я не собирался по соображениям безопасности.

Хотя, прогуляться по столичным улицам было бы неплохо. Пройтись по бульварам, свернуть в какой-нибудь тенистый переулок, съесть какой-нибудь свежий круассан, запивая его чашечкой только что сваренного кофе, побродить по торговому кварталу, подбирая новую мантию или футляр для волшебной палочки, отчаянно торгуясь с низкорослым и бородатым продавцом…

Но нельзя.

Кто-то неведомый, но сильный, злобный и довольно отчаянный, опять охотится за кем-то из нас, и хотя риск, что он охотится именно за мной, стремится к нулю, меня могут пристрелить просто по ошибке.

Или за компанию.

Короче говоря, все, как всегда.

Как наверняка говорил старик-отец Василия: “Жизнь. Жизнь никогда не меняется, а если меняется, то эти перемены всегда к худшему”.

Судя по рассказам Чапая, его отец был довольно умным человеком. Непростым, наверняка не самым приятным в общении, но умным. Впрочем, Чапай и сам не очень приятен в общении, хотя и старается выглядеть приличным человеком, и иногда у него даже получается.

Человека можно вывезти из Люберец, но можно ли вывезти Люберцы из человека?

К своим родителям у меня тоже были претензии, и главная из них — это выбор имени для единственного наследника.