Обязанности Константина требовали частых отлучек из дома. Уже в 1849 г. он совершил с российскими войсками поход в Венгрию, где участвовал в сражениях 3 и 5 июля под Вайценом, 13 и 14 июля при устройстве переправ через реку Тиссу и 21 июля под Дебречином. За храбрость, проявленную на поле боя, он получил от главнокомандующего действующей армией князя Паскевича орден Св. Георгия IV степени. В Высочайшей грамоте на этот орден отмечено, что великий князь, «находясь постоянно при главных силах армии, разделял с войсками все труды похода», – «в делах под Вайценом и под Дебречином оставался под смертоносным действием неприятельских батарей, а при Тисса-Фюрете находился под самым сильным ружейным огнем, отличаясь мужеством и самоотвержением».

Пятого сентября 1850 г. великий князь стал членом Государственного совета, в 27 лет, еще в последние годы царствования Николая I, он назначен морским министром и после поражения в Крымской войне занялся строительством и перевооружением флота. Это при нем и при его брате Александре срок службы на флоте сокращен с 25 до 10 лет и полностью отменены телесные наказания. Константин Николаевич участвовал во всех великих реформах брата: он был избран председателем комитета по освобождению крестьян, поддерживал введение состязательного процесса в суде. С июня 1862 до октября 1863 г. он, как ранее Константин Павлович – наместник Царства Польского и тоже пережил восстание. Так же, как Константин Павлович, он пытался решить дело миром, ему пришлось пережить покушение: при выходе великого князя из театра в него сделан выстрел из пистолета в упор. Пуля, пройдя через эполет, легко ранила его в плечо. Восстание снова подавлено введением в Польшу войска из России, и великий князь оставил должность наместника в Царстве Польском.

В 1865 г. Константин Николаевич назначен председателем Государственного совета.

* * *

Великая же княгиня была полностью погружена в придворную жизнь. Мы привыкли представлять ее как нескончаемую череду праздников, развлечений, удовольствий и забываем, что слишком много сладкого вызывает тошноту. Императорская семья была, по сути, заложницей своего Двора, ее члены должны были принимать участие в тяжелых многочасовых ритуалах, все время находиться на виду, блистать красотой, оставаться любезными вне зависимости от своего настроения и самочувствия. Порой исполнение придворных обязанностей было небезопасно для здоровья, так, у Александры Иосифовны после поездки в Москву с императорской семьей на празднование годовщины коронации от многочасового стояния случился выкидыш.

А еще эта жизнь никоим образом не способствовала спокойствию и трезвому взгляду на вещи. Нервная система Александры Иосифовны постепенно расшатывалась. Она клялась, что накануне смерти императора Николая видела в Гатчинском дворце белый призрак. «Уж не берлинская ли это белая женщина, которая из политической любезности причислила русского императора к членам дома Гогенцоллернов?» – записывает в своем дневнике Анна Тютчева, намекая на немецкую легенду о «белой женщине», которая своим появлением предвещала несчастия дому Гогенцоллернов.

Тогда-то и произошла история со спиритизмом, с которой начиналась эта глава. Скандал удалось замять, не привлекая психиатров. Но общение Романовых с потусторонним миром на этом не закончилось. Через три года, когда в Петербург приехал знаменитый шотландский медиум-спирит Дэниел Даглас Хьюм, его пригласили в Царское Село, и в его сеансах принимали участие император Александр, императрица и весь Двор. Проходили сеансы и в Стрельне у великого князя Константина. Нельзя забывать, что во второй половине XIX в. не было определенного отношения к спиритизму. Глубоко религиозные люди считали сеансы «общением с бесами», люди с «научным складом ума» полагали, что там происходит общение с не познанным еще миром духов, наиболее же здравомыслящие были уверены, что все это – жульничество.