Князю часто приходится покидать Анну Васильевну и детей, и он пишет им трогательные письма, полные любви и нежности, называет свою подругу «моя сладчайшая голубушка», «моя красавица из красавиц», «мое сокровище», говорит, что со «страшным нетерпением» ждет, когда наступит та «счастливая минута, когда я вас всех опять увижу, обниму, расцелую».

* * *

Князь поселил свою новую семью в доме на Английском проспекте (современный адрес – Английский пр., 18). Позже Матильда Кшесинская, которая также будет жить в этом доме, в своих воспоминаниях напишет, что «особняк был двухэтажный, прекрасно обустроенный, с вместительным погребом. За домом находился небольшой сад, окруженный высокой стеной».

Однако Константину не суждено прожить долгую и счастливую жизнь в новом доме и с новой семьей. В 1881 г. погиб от взрыва бомбы народовольца император Александр II. Его сын, Александр III, не разделял либеральных взглядов отца и недолюбливал своего дядю Константина. Одной из причин этой нелюбви могла быть как раз измена Константина жене: сам новый император, обвенчавшийся в свое время с невестой умершего старшего брата и отнюдь не по страстной любви, считал измены проявлением безнравственности. И вскоре Константин Николаевич отстранен почти от всех занимаемых им государственных должностей. В те дни великий князь с горечью записал: «Моя политическая жизнь этим кончается, но я уношу с собою спокойное сознание свято исполненного долга, хотя с сожалением, что не успел принести всей той пользы, которую надеялся и желал».

Относясь неодобрительно к внебрачной связи дяди, Александр в то же время не желал наказывать невинных младенцев за грехи их отца. В 1883 г. он пожаловал всем внебрачным детям Константина Николаевича фамилию Князевы и потомственное дворянство. Великий князь пишет по этому поводу Анне Васильевне: «Очень рад, что это дело, наконец, совершилось, хотя и не вполне в той степени, как мы имели право ожидать в 1880 году. До самой последней минуты я все боялся, чтоб что-нибудь этому не помешало, потому что оно так долго тянулось. Надо будет еще потолковать с Набоковым, как написать исполнительные бумаги, так чтоб не могло оставаться ни малейшего сомнения на счет личностей, о которых идет речь. Надеюсь, что он найдет такую форму, которая бы это вполне обеспечивала. Я потому про это говорю, что в подписанной бумаге, хотя выставлены все четыре имени, но номера, которые поименованы в бумагах тезки, в ней не прописаны. Так этого оставить, разумеется, нельзя, могут выйти путаница и недоразумение. Поэтому необходимо мне будет с ним еще раз переговорить, чтоб решить, как это сделать. Но, несмотря на это маленькое затруднение, мы все-таки можем считать дело сделанным, и я тебя, душку, искренне с этим поздравляю».

* * *

Но беды семьи на этом не кончились. В 1886 г. один за другим умирают от скарлатины два младших сына князя. И вот уже несчастный отец пишет своему другу: «Что нам пришлось перенести в это последнее время, и что за тяжкое испытание нам ниспослал Господь Бог! Мы, разумеется, стараемся безропотно покориться Его Святой и неисповедимой Воле, но Ты в то же время понимаешь, как это тяжело, как это тяжко. Теперь, по крайней мере, я более не один, и вдвоем горевать даже как бы легче. Но больно смотреть на страдания бедной матери. Она несет свой тяжкий крест с полным христианским терпением и смирением. Тотчас после ее приезда мы потихоньку, совершенно по-домашнему в нашей Церкви говели и причастились 24 мая. Тут мы вполне оценили блаженство иметь здесь свою собственную Церковь! Но, несмотря на все удивительное мужество и самообладание моей дорогой Ани, бывают минуты, когда так живо приступают к ней воспоминания всего того, что она пережила и чему была свидетельницей, и тогда ее разбирает страшная тоска, слезы и рыдания почти судорожны, обращающие в чисто физическое страдание.