|
Тогда больно на нее смотреть, тем более что все это так естественно и натурально. Помочь ей тогда ничем нельзя, уговаривать и утешать тоже нельзя, потому что она сама несет свое горе вполне покорно и по-христиански. Остается только вместе с нею тужить и плакать. Все-таки вдвоем это легче, чем одной! Одно время может этому помочь, теперь же рана слишком еще близка и жива! Боюсь очень за нее в то, хотя сравнительно и короткое, время, когда во время моей предстоящей поездки в Павловск она останется здесь совершенно одна с двумя дочурками, над которыми она, разумеется, дрожит как единственными оставшимися нам сокровищами».
И несколькими днями позже: «Аня моя хочет совершенно переселиться в Крым и не возвращаться вовсе в Петербург и, особенно, в тот несчастный дом, в котором мы потеряли двух сыновей. Она об этом доме и вспоминать не хочет, твердо решилась и ногой в него не вступать и потому хочет непременно от него отделаться, его продать. Я думаю, что Ты поймешь это чувство и найдешь его вполне натуральным. И я противоречить этому не могу, хотя ужасно любил это милое гнездышко, в котором мы так были счастливы, прожили почти 10 лет, в котором родились и Нюта, и Левушка. Но, потерявши в нем обоих сынков, вполне понятно, что он матери опротивел и что она в него возвращаться не в силах. Но как это исполнить? Вот прошу Тебя подумать об этом вопросе теперь же, дабы мы могли окончательно столковаться, когда я приеду в Павловск». Весной 1887 г. великий князь продает дом на Английском проспекте, а летом 1889 г. – новая беда! В Павловске у Константина Николаевича случился апоплексический удар, у него отнялась левая сторона тела и пропала речь.
Финал
Теперь Константин Николаевич прикован к постели, он не может расстаться с нелюбимой женой, не может навестить Анну Васильевну и детей. В начале 1890 г. Константин Николаевич перенес еще два инсульта. Он понимал, что умирает, и, как мог, просил о свидании со своей второй семьей. Его младший сын, Константин Константинович, писал: «Насколько можно понять, он требует свидания с ними… Не бессердечно ли лишать его такого утешения теперь, когда он в таком положении? Мы все склоняемся к тому, что было бы правильнее дать больному это утешение. Но тут встречается непреодолимое препятствие: Мама никогда не согласится. У нее на этот счет свои убеждения. Она считает, что, послав Папа тяжелую болезнь, сам Бог порвал всякие связи его с прошлой жизнью…». Свидание так и не состоялось. Государственный секретарь Александр Александрович Половцов вспоминал: «Когда умирал великий князь Константин Николаевич, то во время агонии великая княгиня Александра Иосифовна приказала пустить к нему прощаться всех многочисленных слуг. Каждый из них подходил к нему и целовал, но умирающий выказывал, насколько мог, неприятное чувство, производимое этим беспокойством. Графиня Комаровская попробовала уговорить Александру Иосифовну отменить это мучение, но великая княгиня отвечала: „Это возмещение за прежнее“». Константин Николаевич скончался 13 (25) января 1892 г. в Павловске. Александра Иосифовна пережила мужа на 20 лет, жила то за границей, то в России, почти потеряла зрение. В 1903 г., за восемь лет до ее смерти, Константин Константинович записал в дневнике: «Мама в сильнейшем истерическом настроении. Очень мучительно слушать ее порывистые, страстные переходы от слез к осуждению всех и вся».
* * * Старший сын великого князя и княгини, которого в доме звали Никола, начал свою жизнь как бравый офицер и весьма любознательный молодой человек. Он участвовал в походе русской армии на Хиву, награжден орденом Св. Владимира III степени, позже избран почетным членом Императорского Российского географического общества и назначен начальником Амударьинской экспедиции.
Николай Константинович
Так же как и многие князья дома Романовых, в юности влюбился с «неподходящую» девушку – американскую танцовщицу Фанни Лир (настоящее имя – Харетт Блэкфорд). |
