|
Эта клиническая картина соответствует позднему токсикозу – одному из самых тяжелых осложнений беременности, вызванному, по представлениям современных гинекологов, нарушением кровоснабжения в почках беременной женщины. Это состояние и в наши дни является довольно серьезным, хотя его уже научились выявлять на ранних стадиях и эффективно лечить. В начале же XX в. в арсенале докторов не было средств для борьбы с судорожными припадками, развивающимися на поздней стадии. У страдающих поздним токсикозом женщин часто начинаются преждевременные роды – организм стремится избавиться от причины недомогания. Судя по записям доктора Форбрихера, военного врача Преображенского полка, жившего в Ильинском и оказывавшего помощь великой княгине, схватки начались ночью 6 сентября. Утром в Ильинское приехал еще один врач – акушер-гинеколог Добрынин, осматривавший великую княгиню накануне. На следующий день из Петербурга прибыли лейб-медик акушер-гинеколог академик А. Я. Красовский и акушерка Евгения Гюнст. Судорожные припадки повторялись, княгиня оставалась без сознания, дышала с трудом, сердце плода едва прослушивалось, тогда приняли решение стимулировать роды. Сын Дмитрий родился в 7 утра 6 (18) сентября, и его сразу же окрестили, так как не надеялись, что он выживет.
8 сентября припадки у великой княгини прекратились, но, скорее всего, ее мозг, который в предыдущие дни много раз оставался без кислорода, уже был сильно поврежден. У нее началась лихорадка, температура повышалась до 40 градусов – развилась послеродовая инфекция. 10 сентября судорожные припадки возобновились, а ночью 12 сентября наступила смерь. На следующий день в Ильинское приехали король Георг и Ольга Константиновна. Тело великой княгини доставили в Петербург. Мария Павловна передает семейную легенду о том, что крестьяне из окрестных сел несли гроб, усыпанный цветами, до самой железнодорожной станции в двадцати километрах от Ильинского. Александра Георгиевна была похоронена 18 сентября 1891 г. в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге. Афанасий Фет написал стихи на ее погребение, обращенные к матери принцессы, великой княгине Ольге Константинове. В них звучат искренняя скорбь и сочувствия:
Разоренное гнездо
К свадьбе Павла Александровича для него купили за 1 600 000 рублей особняк в стиле неоренессанса на Английской набережной, принадлежавший барону Штиглицу (современный адрес – Английская наб., 68). Интерьеры в стиле необарокко создавались для того, чтобы поражать гостей роскошью и изяществом, теперь же дворец был тих и мрачен. Великой князь днями пропадал на службе, дети его видели редко. Но тем дороже для них стали минуты, которые они могли провести с отцом. Позже великая княгиня Мария вспоминала: «Мы жили с отцом в Петербурге в одном из дворцов на Неве. Дворец был огромным, прямоугольной формы, неопределенного архитектурного стиля; ансамбль зданий и флигелей образовывал просторный внутренний двор. Из окон фасада второго этажа открывался прекрасный вид на Неву, широкую реку, по которой летом плавало много судов. Я и Дмитрий вместе с нянями и служанками занимали третий этаж. Детские апартаменты, территория нашего детства, были полностью изолированы от остальной части дворца. Это был наш собственный маленький мир, где правила английская няня Нэнни Фрай и ее помощница Лиззи Гроув… Два раза в день отец приходил повидаться с нами. Он глубоко и нежно любил нас, и мы это знали, но он никогда не расточал нам ласки, обнимал только когда приходил поздороваться утром или желал доброй ночи. Я обожала его. Я радовалась каждой возможности побыть с ним рядом, и если по какой-либо причине день проходил без встречи с ним, я очень переживала… У него было необыкновенное чувство юмора, он любил веселые розыгрыши, был мастер на всякие выдумки. Однажды на Пасху он незаметно подсунул под нашего кролика куриное яйцо и уверил нас, что тот несет яйца». |
