Но вот учеба окончена. Мальчики вступают во взрослую жизнь. Молодым людям в XVIII в. полагалось хулиганить и колобродить, и Константин отдается этой долгожданной вольности с азартом. Кажется, он, отчаявшись стать лучше брата и заслужить столь щедро изливавшуюся на Александра любовь, решил стать «хуже всех». Пусть о нем говорят плохо, но пусть говорят! И о нем заговорили!

После бала у племянника Потемкина, генерал-губернатора Александра Николаевича Самойлова, шокированная Екатерина пишет Салтыкову: «Мне известно бесчинное, бесчестное, непристойное поведение его в доме генерала и прокурора, где он не оставлял ни мужчину, ни женщину без позорного ругательства, даже обнаружил и к вам неблагодарность, понося вас и жену вашу, что столь нагло и постыдно и бессовестно им произнесено было, что не токмо многие из наших, но даже и шведы без соблазна, содрогания и омерзения слышать не могли. Сверх того, он со всякою подлостью везде, даже и по улицам, обращается с такой непристойной фамильярностью, что и того и смотрю, что его где ни есть прибьют к стыду и крайней неприятности».

Потом по столице поползли слухи, что Константин не только грубиян, он также и преступник. Позже декабрист Владимир Иванович Штейнгейль вспоминал в автобиографических «Записках»: «Это была самая гнусная история, омрачившая начало царствования Александра. Араужо был придворный ювелир, жена которого славилась красотою. Константин-цесаревич, пленясь ею, чрез посредников сделал ей оскорбительное предложение. Она отвечала явным презрением.

Летом 1803 года, в один день под вечер, за ней приехала карета будто бы от ее больной родственницы. Когда она сошла и села в карету, ее схватили, зажали ей рот и отвезли в Мраморный дворец. Там были приготовлены конногвардейцы…

Она потом отвезена была к своему крыльцу, и когда на звон колокольчика вышли ее принять, кареты уже не было. Несчастная Араужо, бросившись почти без чувств, могла только сказать: „Я обесчещена!“ и умерла. На крик мужа сбежалось множество: свидетельство было огромное! На другой же день весь Петербург узнал об этом. Произошел общий ропот… Константин с того времени получил название „покровителя разврата“». История эта стала широко известна благодаря «Колоколу» Герцена, но до сих пор неясно, произошла ли она на самом деле. Бесспорно одно – репутация у великого князя Константина была хуже некуда.

Фрейлина Варвара Головина, к примеру, отзывалась о Константине так: «У него запальчивый характер, но не гордый; все его поступки носят отпечаток тирании, но лишены энергии. Он дурен своей слабостью и наказывает только тогда, когда чувствует себя более сильным. Его ум производил бы приятное впечатление, если бы можно было забыть про его сердце. Но все-таки у него бывают моменты великодушия; он похож на цикуту, которая одновременно является и лекарством, и ядом».

И его первый брак этой репутации отнюдь не улучшил.

Смотрины

Кого же выбрала Екатерина в невесты второму внуку?

Первое предложение поступило из… Неаполя. Фердинанд I, представитель испанской ветви рода Бурбонов, и его супруга Мария Каролина Австрийская (сестра королевы Франции Марии-Антуанетты) захотели выдать за великого князя Константина одну из своих дочерей. Это было неслыханно – в Россию еще никогда не приезжала принцесса католичка. Впрочем, Екатерина не выразила энтузиазма. Она отзывалась о Марии Каролине как о безобразной карлице и писала: «Неаполитанскому двору пришла охота весьма некстати наградить нас одним из своих уродцев. Я говорю уродцев, потому что все их дети дряблые, подвержены падучей болезни, безобразные и плохо воспитаны… Что касается до меня, то я бы не желала видеть моего внука женатым, пока он совсем не образуется, тем более что ему теперь всего 14 лет, и он еще не развился вполне.