Три сестры посмотрели на меня с упреком.

– А говорили, что не читали эту книгу… – обиженно сказала Ольга.

– Я не читала, правда-правда! – поспешила я их заверить. – Мне тоже… рассказывали.

– Что ж не читали сами? – резонно спросила девочка.

– Ну… Не успела, – ответила я, – зато я читала много других книг.

– И какие из них ваши любимые? – спросила Ольга.

– «Мастер и Маргарита», «Маленький принц», «Убить пересмешника», – перечислила я наиболее запомнившиеся произведения, – ну и еще много разных.

– А моя любимая книжка – «Степка-Растрепка», – подала голос Мария.

– Ты мне покажешь? – спросила я.

– Да, – девочка доверчиво улыбнулась мне, отчего мое сердце наполнилось радостью и теплом…

Вот так я познакомилась с дочерьми императора Николая II. Я наслаждалась, общаясь с ними. И все это время мое сердце не переставало горько щемить – ведь там, в НАШЕЙ истории, их, уже повзрослевших, жестоко убили… Убили просто так, без всякой вины, просто на всякий случай. (Ну и еще для того, чтобы плеснуть добрую порцию керосина в разгорающийся огонь Гражданской войны.) Нет, ни за что мы не должны допустить в ЭТОЙ истории подобных зверств! Никто не будет убивать безвинных девочек! Никто не будет бросать бомбы в людей!

Я украдкой утерла слезу, выкатившуюся из глаза. Спасибо тебе, Господи, что ты дал нам этот шанс – исправить то злодеяние, которое когда-то было совершено…

Увлеченная разговором, я не сразу заметила, что на лужайке появился Николай Второй собственной персоной. Глаза его лучились каким-то новым выражением, словно он освободился от чего-то гнетущего. Право, в этот момент он был не такой, как обычно.

– Я вижу, вы уже познакомились? – спросил он, подходя к нам.

– Да, папочка, Алла Викторовна – такая душка! – звонко сообщила Мария.

– Что ж, я рад… – произнес император, с благодарностью глядя на меня.

Уже после я узнала, что Николай Александрович, скрываясь за деревьями, какое-то время наблюдал, как я общалась с девочками. Он признался мне в этом на следующий день. Он смотрел на меня с каким-то новым выражением, и казался мне более оживленным, что ли – или, точнее ожившим.

– Вы знаете, Алла Викторовна… – произнес он, глядя мне в глаза с решимостью, которой я раньше не наблюдала, – буду честным с вами – после вчерашнего мне отчего-то расхотелось уходить в монастырь. Когда я наблюдал за вами там, на лужайке, как вы разговариваете с моими девочками, мне вдруг вновь, впервые после смерти Аликс, открылась вся прелесть жизни, вся нехитрая радость нашего бытия… А еще спасибо вам за то, что уделяли мне свое внимание, что разговаривали со мной, не давая безумию и тоске полностью завладеть моим разумом. Я чувствую себя сейчас легко, и даже скорбь моя уже не давит меня как прежде гранитной плитой, а лишь светлой грустью звучит в моем сердце… Это вы, именно вы, Алла Викторовна, по-настоящему вернули меня к жизни. Вы удивительная женщина, женщина-греза из загадочного будущего… Я нахожусь рядом с вами – и ваша энергия, сила переходят в меня. Честно сказать, Алла Викторовна… – тут он смущенно покашлял, – честно сказать, я увлечен вами. Ваш образ завораживает меня; когда я смотрю на эту вашу непривычную, но такую простую прическу, похожую на конский хвост, мое сердце начинает прыгать в такт трепетанию ваших волос… Я наблюдаю за вашими движениями – и вижу, как они изящны в своей естественности… И вы так открыты и искренни, и так близки мне душевно, что, несмотря на целую эпоху, разделяющую нас, я воспринимаю вас как очень близкого человека… И вчера я увидел, что мои девочки также прониклись к вам теплыми чувствами.