Бренда Джойс. Великолепие
Пролог
Найтсбридж, 1799 год Родители ссорились. Ссорились ее мама и папа. По щекам Кэролайн потекли слезы. Затаив дыхание и дрожа от страха, она обвила ручонками тощие колени, прижала их к груди и прислушалась к тому, что происходит в родительской спальне. Раньше родители никогда не ссорились. А сейчас кричали друг на друга так громко, что девочка, скорчившаяся на кровати, слышала каждое слово. Родительскую спальню отделял от комнаты Кэролайн узкий коридор, а дверь ее комнаты была открыта, потому что девочка не любила оставаться одна в темноте. Но сейчас ей даже хотелось бы, чтобы дверь была закрыта, лишь бы не слышать их. – Почему ты не разрешаешь мне поехать к ней? – кричала мама. – Что плохого, если я попытаюсь? – Ты написала ей два письма, а в ответ не получила ни слова, – громко возразил отец. Маргарет, мама Кэролайн, заплакала. – О Господи! – взмолился отец. – Прошу тебя, Мэг, не плачь. Я люблю тебя, и мне невыносимо видеть, как ты страдаешь. Они замолчали. Кэролайн, всхлипывая, сползла с кровати. Придерживая подол ситцевой ночной сорочки, она пошла босиком по холодному, как лед, полу и выглянула в коридор. Если сейчас появиться перед родителями, они, наверное, перестанут ссориться и все снова будет в порядке. Дверь их спальни была приоткрыта, и Кэролайн заглянула в щелку. Отец крепко обнимал мать, а та тихо плакала у него на груди. Он нежно гладил ее белокурые волосы, заплетенные на ночь в длинную косу. Увидев привычную картину, Кэролайн успокоилась и хотела подойти к ним, но тут мама снова заговорила, и девочка замерла. – Позволь мне хотя бы попытаться, Джордж, пока мы не потеряли все. – Маргарет подняла голову. – Ведь она все таки моя мать. – Я предпочту потерять все, чем принять от нее милостыню… и выслушивать оскорбления. – Если бы она узнала тебя получше, то полюбила бы, как я. – Сквозь слезы, застилавшие ей глаза, Маргарет посмотрела на мужа. – Она возненавидела меня с того момента, как узнала о нас, а это произошло много лет назад. Посмотри правде в глаза, Мэг. На твои письма она не отвечала. Из за меня она не желает иметь ничего общего ни с тобой, ни с нашей дочерью. – Но этот чиновник не шутил! Если мы не уплатим долги, они пустят с молотка и этот дом, и магазин! Что нам тогда делать? – в отчаянии воскликнула Маргарет. – Я мог бы найти работу во Франции. Или, возможно, в Стокгольме, а то и в Копенгагене… В Санкт Петербурге тоже работает множество иностранцев. Я мог бы снова давать уроки дворянским детям, как это было, когда мы с тобой встретились. – На лице Джорджа промелькнула и тут же погасла улыбка – Во Франции? – ужаснулась Маргарет. – Да там же в самом разгаре революция! В Стокгольме? В России? – А что мне делать, если мы потеряем наш книжный магазин? Куда податься? По милости твоей матери я больше не могу работать учителем в этой стране. Для меня здесь все двери закрыты. – Джордж присел рядом с женой на край кровати. – Господи, я испортил тебе жизнь! – Ничего подобного! – с жаром возразила Маргарет, крепко обнимая его. – Я люблю тебя. Всегда любила и всегда буду любить. Я не представляю себе жизни без тебя, и мне все равно, как мы живем, лишь бы все были вместе – ты, я и наша дочь. Главное, чтобы у нас была крыша над головой и какая то еда. – Она улыбнулась, глаза ее блестели. – Нам придется съехать отсюда. Если мы не уплатим хозяину долг, он отберет у нас дом и все имущество. Маргарет вскочила. – Ты должен позволить мне поехать к матери. Мы ее плоть и кровь. За шесть лет я ни разу ни о чем не просила мать. Позволь мне теперь обратиться к ней за помощью. |
