– Я так тосковала о вас, мисс Браун! Мне было ужасно одиноко!

– Я тоже тосковала, – улыбнулась Кэролайн.

– И бедный папа тоже. – Катя взглянула на отца. – Он был очень опечален, когда вы уехали. Почему вы бросили нас? Кэролайн растерялась.

– Наверное, потому, что очень люблю вас обоих.

– Но так не бывает! Вы уехали из за мамы, правда? – Взгляд умных карих глаз был испытующим, но не осуждающим. – Мне очень жаль твою маму, – шепнула она девочке. Николас попросил гувернантку удалиться.

– Ты все правильно поняла, моя умница, – сказал он Кате.

Кэролайн не знала, следует ли ему говорить дочери всю правду.

– Мама была очень больна, – печально объяснила Катя. – Она не хотела никого видеть. – Голос у девочки задрожал, и она печально улыбнулась. – Правда, мама меня и раньше не любила.

– Что ты, что ты, дорогая! Она любила тебя… по своему, – возразила Кэролайн.

– Я понимаю, – согласилась Катя. – Но прошу вас, по едемте домой вместе с нами, пожалуйста!

Кэролайн очень хотелось ответить «да», но она не смела взглянуть на Николаса.

– Попытаюсь, – ответила она.

Они ужинали за великолепно накрытым столом, рассчитанным не менее чем на шестнадцать персон. Николас сидел во главе стола, Кэролайн – напротив. Катя ушла спать.

Кэролайн понимала, что князь наверняка заметил, как она встревожена, и боялась выложить ему все, если он спросит, что с ней случилось.

– А как поживает Коппервилл? – улыбнулся Николас.

– Я позволила ему отдохнуть.

– Почему?

– Мне больше не доставляет удовольствия писать об экстравагантном поведении богатых и титулованных особ.

– А жаль. Ведь твои остроумные замечания всегда бывали уместны и попадали в цель. Уверен, они не только забавляли читателей. Социальная сатира играет весьма важную роль в нашей жизни.

– Этого сатирика больше не существует. Теперь я пишу роман.

– Вот как? – удивился Николас.

– Он называется «Беженцы». Его героиня – молодая англичанка, оказавшаяся по воле злой судьбы в России во время наполеоновского нашествия. – Кэролайн пожалела, что начала рассказывать о романе, поскольку в ней нарастало раздражение.

– Эта молодая женщина, вероятно, влюбилась, потому что иначе не было бы романа, – заметил Николас. Кэролайн кивнула.

– В романе, надеюсь, счастливый конец?

– Нет. – Кэролайн опустила глаза. – Конец романа печален. Она возвращается в Лондон и доживает свой век в одиночестве, отказав всем, кто предлагал ей руку и сердце.

Николас поднялся. Слуга тут же бросился к нему и подал трость.

– Что то мне не нравится твой роман. – Николас подошел к Кэролайн. – Понимаю, ты оскорблена тем, что произошло. Но у тебя нет для этого оснований. Это случилось не по моей вине.

– Если никто из нас ни в чем не виноват, пойду ка я лучше домой.

– Черта с два! – Николас, быстро притянув девушку к себе, отыскал ее губы.

Он целовал ее так жадно, что Кэролайн вся напряглась, готовая воспротивиться, даже ударить его. Потом что то изменилось. И она больше не злилась на Николаса. Кэролайн была в обиде на судьбу, на Господа Бога, на весь свет, но Николаса любила. А он скоро уедет, узнав о ее предательстве, и она больше никогда не увидит его. Ее тело и губы вдруг стали мягкими и податливыми.

Застонав, князь начал осыпать поцелуями ее лицо, глаза, щеки, подбородок. Теперь уже Кэролайн отыскала губами его губы. Желание захлестнуло ее горячей волной.

Ни он, ни она не заметили, как исчезли слуги.