Госпожа де Веррю и госпожа де Доманжевиль, первая и вторая смотрительницы, приподняли изголовье, и тогда умирающая схватила руку де Веррю и произнесла:

– Ах! Какая мука! Я умираю!

И испустила дух, – заключает Елена.

Печальная весть дошла до классов воспитанниц умершей.

Все сошли вниз, но госпожа де Ройэ сказала, что Рошшуар не умерла, ей хотелось оставить нам хоть какую-нибудь надежду… Но когда Рошшуар скончалась, настоятельница вышла из больницы, чтоб известить о том герцогиню и ее сына… С герцогиней сделалось дурно… Когда она пришла в себя, ей сказали, что не предстоит ничего другого, как только посадить Сент-Дельфин в карету и увезти из аббатства (опасались за жизнь и последней). Бросились искать карету. Когда карета, запряженная шестью лошадьми, прибыла, герцогиня Мортмар находилась в аптеке, где была и Сент-Дельфин, которая еще не знала о смерти сестры. Герцогиня ничего ей не сказала и только сообщила о дозволении архиепископа оставить монастырь на три месяца. Сент-Дельфин тотчас же поняла все, что хотели этим сказать, и с нею сделался страшный нервный припадок. Наконец, пришлось поместить ее в карету. Несчастную препроводили в деревню в Эверли, там пробыла она месяц, а потом два месяца прожила в Параклэ у другой своей сестры и потом воротилась в аббатство о-Буа.

Что же касается до классов воспитанниц, то настоятельница послала госпожу де Вилльер сказать госпоже де Ройэ, чтоб она сообщила нам печальное известие, в котором еще сомневались. Она пришла – каждая из нас находилась на своем месте в классе – и сказала:

– Mesdemoiselles! Богу угодно было призвать к себе госпожу де Рошшуар. Принесите Господу жертву вашей праведной горестью и молите его об успокоении ее души.

Тогда мы попросили провести нас на хоры, где мы и пели панихиду о скончавшейся.

Что касается лично нас, столь сердечно привязавшихся к Рошшуар, – говорит Елена, – то мы выпросили позволение не являться в класс ни в этот день, ни в следующий, когда она должна быть погребена.

Класс не присутствовал на выносе и все время проводил в молитве. Ее должны были похоронить в монастыре, как и всех монахинь, но семейные ее просили, чтобы ее похоронили в одной из капелл хора, что и было исполнено. Черный мрамор покрывает ее гробницу. Каждая воспитанница заказала по ней две мессы. Ей сделали великолепный вынос на средства ее семьи.

Возник вопрос, – продолжает Елена, – об избрании другой главной начальницы, но никто не желал возлагать на себя этого бремени: боялись сравнений, которые будут делать воспитанницы. Некоторые воспитанницы желали госпожу де Ройэ, но она решительно не желала этой должности. Мы хотели Сент-Дельфин, но она не была уверена, что будет пригодна для этой обязанности, она была слишком ленива.

Наконец, в один день, в который определено было собраться капитулу для решения, кого избрать на эту должность, в три часа явилась к нам послушница сообщить, что матушки просят нас, чтобы мы молились Святому Духу о ниспослании света на избрание главной наставницы. Мы тотчас все пали на колени и после краткого молчания запели „Veni Cretor”.

В шесть часов настоятельница пришла в класс. Нам велели сесть на свои места, и она сказала:

– Mesdemoiselles! Я пришла к вам засвидетельствовать мои сожаления о потере, которую мы понесли, и в то же время сказать вам, что выбор пал на госпожу де Войер, вторую наставницу послушниц, на место госпожи де Рошшуар.

Мы ничего не отвечали, мы только ей поклонились, и она ушла».

Глава десятая. В Польше

Почти одновременно с бегством виленского епископа, князя Масальского, в Париж и с поступлением нашей маленькой героини в аббатство о-Буа в Польше произошли следующие события.

Как известно, конфедератами сделана была неудачная попытка похитить короля из Варшавы, чтоб он перестал быть игрушкою соседей-благодетелей, ради якобы его безопасности державших свои войска в Польше и даже в Варшаве.