А вот вместо нетопыря, убитого киммерийцем, посреди спальни лежал разломанный балдахин. Его бархатная ткань была рассечена мечом. Вокруг этого «пореза» еще оставалась кровь, она пропитала бархат и оставила пятна на полу. Однако балдахин оставался балдахином. Кисти, металлические крепления, шнуры, шитая серебряной нитью кайма…

— Кром, — прошептал Конан, чувствуя, как волосы на загривке поднимаются у него дыбом, точно у дикого зверя. — Кром, это магия!..

Масардери судорожно перевела дыхание.

— Вы мне не поверили, когда я рассказывала о леопарде? — спросила она тихо. — Не поверили, да?

— Я с трудом верю в подобные истории, — отозвался Конан, — хотя сам был свидетелем таких вещей не раз. Но всегда остается надежда на то, что все эти штуки с превращениями — просто фантазии пьяного или сновидение слишком усталого человека… Что ж, в любом случае, мы с вами не в проигрыше. Пока.

— Пока, — кивнула она. — Но рано или поздно ЭТО — чем бы ОНО ни являлось — меня убьет.

Она произнесла это так просто, с таким спокойным достоинством, что у Конана вдруг защемило сердце. Он стиснул женщину в объятиях — немного крепче, чем рассчитывал, так что у нее хрустнули кости.

— Ну уж нет, — проворчал он, как разозленный пес, — покуда я с вами, этому не бывать!

Глава четвертая

Опасное путешествие на отдых

На следующий день в дом госпожи Масардери прибыл некий господин. Хозяйка еще спала, измученная вчерашними происшествиями, так что посетителя встретил Конан.

Господин — коротконогий приземистым туранец с очень смуглым лицом и мясистым носом — воззрился на киммерийца с нескрываемым удивлением.

— А это что еще за птица? — вскричал он. — Масардери не говорила мне, что собирается нанимать дворецкого!

— Я похож на дворецкого? — осведомился Конан.

Пришельца его тон, похоже, нимало не смутил.

— Ну, кем бы ты ни был, доложи госпоже, что пришел Кэрхун, — приказал он.

Конан скрестил на груди руки и воззрился на маленького туранца сверху вниз.

— Кэрхун? — переспросил он. — А Масардери захочет тебя видеть? По-моему, ты не из тех мужчин, завидев которых женщина теряет голову и, позабыв обо всем, мчится навстречу.

Кэрхун налился багровой краской негодования.

— Да кто ты такой, наглец?.. — начало было он. — Я проучу тебя!..

— Что здесь творится? — раздался за спиной Конана голос Масардери, и дама в полупрозрачной домашней одежде вышла к спорщикам. При миле Кэрхуна ее лицо изменилось, любопытство и обеспокоенность сменились скукой. — А, это ты, Кэрхун! — произнесла она таким тоном, что Конан счел себя полностью удовлетворенным.

— Да, дорогая. — Кэрхун обошел Конана, как если бы огромный киммериец был башней или каким-нибудь другим громоздким строением. — Заглянул проведать тебя и узнать, как твое самочувствие. Говорят, вчера в городе на твои носилки было совершено нападение.

Масардери чуть вздохнула.

— Ты прав, действительно на рынке вышла отвратительная сцена. И к тому же малопонятная. Я до сих пор не понимаю, с чем связаны все эти покушения… и покушения ли это вообще. Но неприятности — точно. — Она кивнула в сторону Конана. — На всякий случай я наняла телохранителя.

— О! — Кэрхун скорчил гримасу, которая могла означать что угодно, кроме одобрения.

Масардери взяла его за руку и развернула к Конану лицом.