Ни Кэрхун, ни кто-либо из его врагов ранен не был.

Конан испустил боевой клич и набросился на этих троих, дабы помочь союзнику. Потому что как бы сильна ни была неприязнь киммерийца к Кэрхуну, в этом бою они сражались на одной стороне.

Сперва киммериец снес голову одному из пиратов. Голова с громким плеском упала в воду и скоро показалась на волнах. Подскакивая на гребешках волн, она уплыла вдаль. Второй пират наткнулся на клинок Конана и застыл с разинутым ртом. Копан высвободил свой меч и повернулся к третьему пирату.

Тот побелел и затряс головой. Борода и усы на белой физиономии казались приклеенными, да и вообще что-то в облике этого человека было неестественное.

Кэрхун отошел назад и отвернулся — как будто для того, чтобы не видеть, что случится дальше. Пират неожиданно раскрыл рот и закричал. С громким воплем он бросился на киммерийца — так, словно кидался в пропасть очертя голову, чтобы миг спустя погибнуть.

Конан легко уклонился от этой атаки и, в очередной раз подивившись неумелости нападавших, нанес сокрушительный удар сверху вниз. Удар оказался так силен, что перерубил плечо и кости позвоночника и отсек верхнюю половину туловища пирата от нижней.

Заливаясь кровью, пират упал… и едва он коснулся палубы, как изуродованное тело начало разлагаться. Оно превратилось в груду черной плоти прежде, чем Конан успел повернуться к Мэн-Ся и посмотреть, как идут дела у кхитайца. Второй убитый пират также исчез, и на том месте, где он лежал, теперь белели кости.

Один из противников Мэн-Ся подскочил, уворачиваясь от короткого меча кхитайца, и прямо в воздухе рассыпался на белые костяшки. Другой бросился бежать, теряя на ходу конечности, и все они, едва прикасались к доскам палубы, разлагались и обращались в прах.

Повсюду на «Королеве Вилайет» происходило то же самое. До Конана доносились громкие крики удивления и оглушительная брань капитана.

Грозная черная галера, пришвартованная к борту «Королевы», также стала осыпаться. В считанные терции от пиратского корабля остался один остов, но и он рушился прямо на глазах.

— Рубите канаты! — закричал Конан.

Он боялся, что уходя под воду разваливающийся корабль опрокинет и «Королеву Вилайет». Это был уже третий призрачный противник, с которым сталкивался киммериец, и из прошлого опыта Конан хорошо усвоил: враг может быть иллюзией, которая в конце концов возвращается к своему исходному состоянию, но увечья и ущерб, наносимые этой иллюзией, всегда более чем реальны.

Не хватало еще пойти ко дну из-за какой-то горы хлама! Конан еще раз вспомнил клятву, которую дал сам себе: кем бы ни был маг, насылающий на спутников Масардери всех этих монстров, жизнь Конана-киммерийца он не получит!

— Рубите канаты!

Сверху гремел голос капитана:

— Рубите канаты!

Каждое слово он сдабривал изрядной порцией ругательств. Моряки бросились к борту, размахивая мечами. Скоро воронка на поверхности моря да несколько палок, уплывающих вдаль по волнам, напоминали о том, что совсем недавно здесь находилась пиратская галера.

Женщины выбежали из палубной надстройки и принялись заботиться о своих раненых героях. Несколько моряков тоже пострадали в битве, и Масардери в первую очередь занялась ими, в то время как кузины обрели каждая по собственной заботе. Масардери только посмеивалась, глядя, как они обихаживают рослых чернокожих красавцев.

Мэн-Ся подошел к Конану. К удивлению киммерийца, маленький кхитаец совершенно не пострадал и даже не выглядел слишком усталым.