Свет и Тьма. В чем разница? И где пролегает граница между ними? Вопросы, на которые, скорее всего, я никогда уже не смогу получить ответы…

Вождь хмыкнул в ответ на мое молчание, очевидно истолковав его по‑своему.

– Не хочешь говорить? Опасаешься и не доверяешь?.. Что ж, разумно. Только все это не важно, и на самом‑то деле причина у нас всех одна: боль, страдания, обида, предательство…

– …Зависть, злоба, ненависть, жестокость, – в том же тоне продолжил я.

– Ну да. – Вождь неожиданно спокойно кивнул. – И это, конечно, тоже. Только вот откуда, по‑твоему, берутся эти самые зависть и злоба, если по воле Господней мы все рождаемся чистыми и незапятнанными?.. Ненависть, она ведь как чума. Мы заражаемся ею друг от друга, не задумываясь о последствиях, взращиваем в себе. А потом пожинаем плоды и теряем души на дороге во тьму… И, знаешь, это было бы почти печально, если бы не было так неизбежно.

– Тысячи людей живут в городах, ходят в церковь, жертвуют, молятся, уповают на волю Господню, – вскользь заметил я, внимательно вглядываясь вперед, где между искореженных стволов умирающих деревьев проступала изъеденная ржавчиной металлическая ограда мертвого медгородка. – А ты говоришь – неизбежно.

– Ну ты, друг, совсем как церковный прихвостень. – Вождь презрительно фыркнул, не замечая моей мрачной усмешки. – Без обид, но, если бы я не видел тьму в твоем взгляде, никогда бы не поверил, что ты один из нас… Или ты меня просто подначиваешь?

Вождь с явным подозрением взглянул на меня. Я промолчал, стараясь сохранить серьезное выражение лица. Хотя если по справедливости, то для веселья поводов не было. Если этому насквозь пропитавшемуся тьмой убийце даже в голову не приходит, что я не тот, за кого он меня принимает, то кто в этом виноват? Недостаток его ума и воображения? Или все‑таки то, что на пути в бездну я упал гораздо глубже, чем думал и надеялся?

– Те людишки, о которых ты говоришь, – всего лишь мусор. Кормовой субстрат. Считая себя пупом вселенной, на самом деле они абсолютно не важны. Существует лишь Тьма. Существует лишь Свет. Существует лишь вечная борьба между ними. А вот все те, кто мнят себя свободными от нее, не существуют. В этой игре они даже не пешки. Они вообще ничто. Только тот, кто находит в себе силы встать на ту или другую сторону, может надеяться на будущее. Остальные обречены быть стадом, которое послушно повернет в ту сторону, куда укажет рука их хозяина. И не важно, будет ли хозяин принадлежать миру света или поднимется из тьмы… Только вот знаешь… – Вождь вдруг шагнул ко мне и заговорщицки прошептал, склонившись к самому уху (и, должен сознаться, мне стоило большого труда не отдернуться): – Мне кажется, что хозяин все‑таки будет наш. И я рад этому. Потому что служить Господу гораздо сложнее, чем идти по тропе Тьмы.

– Можно подумать, что если бы доминирующей силой являлся Свет, то ты встал бы на его сторону, – проворчал я.

– Конечно. – Вождь неожиданно открыто и дружелюбно улыбнулся. – Конечно! Всегда лучше быть на стороне победителя. Я говорю об этом совершенно открыто: если бы побеждал Свет – я был бы с ним. Но, к счастью, это весьма маловероятно. Особенно с учетом последних событий… Ты ведь знаешь, что год назад равновесие было нарушено и Тьма перешла в наступление?

Я не стал отвечать. Вместо этого, передернув плечами, спросил:

– И ты не жалеешь, что вообще ввязался в эту борьбу? Ведь даже пребывание в качестве «кормового субстрата» имеет свои преимущества… Тебе душу не жаль?

– Нет.