Когда я закончил, Хмырь некоторое время молчал. Потом вздохнул и откинулся назад. Вытащил откуда‑то кисет и кусок газеты. Закурил.

Я ждал, глядя на тлеющий в его руках огонек самокрутки.

– Это все правда?

Я выразительно пожал плечами.

– И что ты собираешься делать?

Как раз вот это я и хотел бы спросить у тебя.

– То есть ты пришел ко мне, чтобы получить совет?

– Да.

Несколько бесконечных секунд Хмырь молчал, невидяще глядя в пустоту. Потом приподнялся и, щелчком отправив недокуренную самокрутку в окно, сразу же начал сворачивать новую.

– Извини. Ничем не могу помочь.

Я вытаращил глаза. Вот уж чего‑чего, а этого я никак не ожидал.

– Но… почему?

Бывший инквизитор устало вздохнул.

– Потому что не имею такого права… Подожди, – он поднял руку, – сначала выслушай, что я скажу. Потом уж можешь спорить, ругаться и обвинять меня в том, что я, такой‑сякой, не желаю принять ответственность. Но сначала выслушай…

Некоторое время он молчал, задумчиво жуя кончик незажженной самокрутки. Я, ерзая на стуле, ждал.

– Видишь ли, Алексей, я просто не имею права принимать за тебя подобные решения. Вот если бы ты пришел, чтобы рассказать о том, что вы с Ириной затеяли делать ремонт, и спросил, какого цвета выбрать обои для спальни, я бы тебе посоветовал. Но это… Я не могу… Даже если бы от этого зависела судьба всего мира, – а она и так зависит, – я бы ничем не смог тебе помочь. Твоя свобода выбора – она только твоя. И решения принимать ты должен самостоятельно. Сам должен понять, что для тебя дороже: свет или тьма, добро или зло… Жена или будущее человечества.

– Ну если ставить вопрос таким образом, то я уже решил.

– Тогда чего же ты хочешь от меня? – Хмырь неожиданно смял измусоленную самокрутку в кулаке. Несколько крошек табака упали на пол. – Чтобы я подтвердил или опроверг твое решение? Но и этого я не могу сделать. Каждый должен найти собственный смысл существования, выбрать свою цель, пройти, не оглядываясь и не слушая чужих порицаний или выкриков в спину, свой путь. Именно на это рассчитывал Всевышний, когда вручал человечеству свой последний дар. Именно за это ты и боролся в прошлый раз. Так почему же теперь отказываешься от плодов своей победы?

Это еще как посмотреть – победа то была или поражение. Как посмотреть…

– Но просто поговорить без всяких туманных рассуждений мы можем? Или теперь любой разговор можно считать посягательством на свободу воли, которой, как , сказал Вождь, не существует вообще?

Бывший инквизитор передернул плечами.

– Что существует, а что нет – это решать не какому‑то там бездушному, не нам и даже не высшему церковному собору. Это исключительная привилегия Господа. А что касается разговора… Скажи, насколько далеко ты готов зайти?

Я, не мигнув, выдержал его взгляд.

– До конца.

– То есть ты готов все поставить на кон ради одного‑единственного сомнительного шанса изменить что‑то в этом мире. Я правильно понял?

До боли стиснув кулаки, я медленно кивнул.

– Но зачем? Что тебе до этого? Какая разница, что случится после этого какого‑там‑по‑счету пришествия, тем более что демон пообещал сохранить тебе жизнь?..

– Это если он не соврал. До сих пор я считал, что это невозможно, – выполнившие свое предназначение мессии обычно умирают.

– Пока предположим, что не соврал. Ну так что? Допустим, ты послушно сделаешь, что от тебя потребуют.