|
– О! Если вы ставите под сомнение мою храбрость, то это уже совсем другое дело. Независимо от дукатов, – он поклонился Нани. – Я буду иметь честь ожидать вас, сэр. Но даже единственный проблеск удовлетворения, вспыхнувший было в глазах Вендрамина, угас от неожиданного ответа Нани: – Я не выполняю поручений мессера Вендрамина. – Как и ни один другой венецианский джентльмен, – добавил майор Санфермо. Вендрамин огляделся, сбитый с толку и взбешенный, везде встречая осуждающие взоры. Теперь он полностью осознал, как обошелся с ним Мелвил. С минуту он стоял, потрясенный. Затем он вновь обрел самообладание и находчивость. – Вы слишком поспешны на заключения и осуждения. В самом деле, столь же поспешны, как и мистер Мелвил. Это пришло на ум не вам, а мистеру Мелвилу, что человек чести должен ликвидировать долги до встречи с кредитором. Вы вынуждаете меня заявить вам, что ему будет выплачено все до последнего дуката, прежде, чем мы встретимся. – Вы неопределенно откладываете встречу, – усмехнулся Балби. Вендрамин резко обернулся к нему. – Ваша ирония пропадает впустую, Балби. Я рассчитываю встретиться с мистером Мелвилом завтра, самое позднее – послезавтра. И мне не нужен джентльмен, чтобы он выполнил мое поручение. Не буду затруднять никого из вас. Он повернулся на каблуках и вышел, более обычного вихляя бедрами при походке. Марк Антуан мягко рассмеялся. – В конце концов, последнее слово осталось за ним. Мужчины и женщины обступили его, осуждая Вендрамина. Один из мужчин из желания продемонстрировать венецианский характер предложил мистеру Мелвилу свои услуги в том, что могло последовать. Виконтесса, явно встревоженная, держалась возле этой маленькой группки. Сначала она сделала было движение догнать Вендрамина. Но, поразмыслив, она вернулась обратно; и в ее глазах Марк Антуан мог прочесть страстное желание, с которым она ждала возможности перемолвиться с ним. Когда через некоторое время он выходил, она выбрала момент и попросила его проводить ее до гондолы, которая ожидала у ступеней Пьяцетты. Когда они вышли под аркады площади, она с силой вцепилась в его руку. На ней была маска и вуаль, ибо теперь был октябрь, начиная с которого и до великого поста маска была обычным явлением для Венеции, потому что дама высокого положения едва ли показалась бы с неприкрытым лицом вне дома. – Что вы сделали, месье? – причитала она. – Что вы сделали? – Я мог бы ответить лучше, если бы знал, о ком из нас вы заботитесь? – Я забочусь об обоих. – Ну, успокойтесь. Мы не оба умрем. – О, ради бога, не смейтесь над этим! Вы не должны встретиться на дуэли. – Вы заставите его извиниться? – Если необходимо, я постараюсь. – Есть более очевидный путь, – сказал Марк Антуан. Они пересекали площадь уже в сумерках. Свет мерцал из лавок под Прокурациями. Цветные стекла мозаики на соборе Св. Марка сияли впереди, словно колоссальные драгоценные камни, а в воздухе плыл мерный звон колоколов, ибо был канун дня Св. Теодора. – Есть условие, задерживающее эту дуэль. Сначала он должен заплатить мне тысячу дукатов. Если он придет занимать деньги у вас, откажите ему, и это устроит дело. От удивления у нее перехватило дыхание. – Почему… Почему вы полагаете, что он придет за деньгами ко мне? – Ответ самый простой. Потому что ему больше некуда пойти. Больше никто – простите меня – не будет так глуп, чтобы давать ему взаймы. Она задумалась. – Вы сообразительны. Сообразительны и проницательны, немного нервно засмеялась она, соглашаясь. |
