|
Разливать напиток предоставили Домине, что она и сделала с нервной напряженностью, пролив свой кофе в блюдце и с постыдным грохотом уронив щипцы для сахара. Было уже около половины второго, и она подумала, что опекун решил отложить намеченную поездку в «Грей-Уитчиз». В конце концов, было очевидно, что он занятой человек, и даже если он найдет время отвезти ее в Йоркшир, не стоит ожидать, что он останется с ней там надолго. Но что она будет делать? Он оставит ее на попечение своей матери? Эта мысль слегка напугала ее. Если о Джеймсе Мэннеринге она знала мало, то о его матери — еще меньше, к тому же она не была уверена, что миссис Мэннеринг одобрит новое «приобретение» своего сына. Она внутренне содрогнулась, чувствуя, как ее вновь охватывает ощущение собственной неполноценности. Все вокруг: квартира, обстановка, атмосфера, сам Джеймс Мэннеринг — было, мягко говоря, чрезмерно роскошным для девушки, проведшей последние девять лет в уединенной тиши монастыря. Наверное, и в самом деле было бы лучше, если бы она согласилась принять постриг и стать послушницей. По крайней мере, эта жизнь была бы ей знакома.
Мэннеринг оторвал взгляд от газет, которые просматривал, и уставился на нее, как ей показалось, с раздражением. — Ну и что за мысли блуждают в твоей голове? — сухо спросил он. Домине попыталась принять беззаботный вид. — Ничего особенного, — ответила она, но в голосе звучала фальшь. Он отложил газеты. — Перестань врать мне, Домине. По твоему лицу можно читать, как по открытой книге. Домине пожала плечами. — Ну, я просто думала, может, вы решили не ехать сегодня в Йоркшир, — отрывисто произнесла она. Он поднял брови: — Нет, я не передумал, а что? Ты передумала? — Вы прекрасно знаете, что мои желания ничего не меняют. Казалось, Мэннеринг был ошеломлен. — И что это должно значить? Разгорающееся чувство разочарования придало ей сил. — Вам ведь и в голову не приходило, что меня может пугать перспектива отъезда в Йоркшир и встречи с вашей матерью! — Почему? — нахмурился Мэннеринг. Домине опустила голову, сжимая руки на коленях. — Я не особенно привычна к светскому обществу, мистер Мэннеринг. Моя жизнь в монастыре была весьма уединенной, и недели, которые я провела с дедушкой Генри, строились по той же схеме. — И тебе нравилась эта схема? — осведомился он. — Не… не совсем. — Домине пожала плечами. — Как бы то ни было, не можете же вы ожидать, что человек способен перескочить из одной среды в другую и легко там освоиться. — Ты не хочешь ехать в Йоркшир? — мрачно спросил он. — Не в этом дело, — робко возразила она. — Тогда в чем же, черт возьми? Она вздохнула, пряча глаза за длинными ресницами. — Я… ну, я только-только привыкаю к вам, а вы уже собираетесь поместить меня в абсолютно новое окружение, и мне придется привыкать ко множеству незнакомых людей. Мэннеринг устало вздохнул. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Здесь ты оставаться не можешь! Он говорил категоричным тоном, не терпящим возражений, но Домине осмелилась сделать вид, что не замечает этого. — Почему? — спросила она, подняв глаза. — Ну хотя бы пару дней. Пока я осмотрюсь и приспособлюсь. Я хотела бы пройтись по магазинам. Дедушка Генри оставил мне немного денег. Я могла бы использовать часть из них на новую одежду, ведь вы считаете, что я выгляжу старомодно… — Я этого не говорил, — нетерпеливо прервал ее он. |
