— Неплохо, но… доктор Уотсон мог бы рассказать чуть получше.

Олег покраснел, вспомнив, что ему в спектакле поручена роль друга Шерлока Холмса, а Ирина Георгиевна продолжала:

— Боюсь, как бы знаменитый сыщик не догадался, что ты не англичанин. Холмс такой ведь проницательный!

Польщенный, Семен пристукнул кулаком по столу.

— Уж я ему, Ирина Георгиевна, спуску не дам! Он у меня забудет, как глотать артикли!

Вся группа дружно захохотала. Ребята смеялись потому, что знали, насколько Олег сильнее Семена в английском языке. Но Олегу казалось, что смеются над ним. Настроение у него стало еще хуже, а на практических занятиях, которые в конце учебного дня проводил Никита Савельевич, обида на всех и неудовлетворенность собой дошли до предела.

В этой учебной мастерской ребята проходили практику по облицовке стен кафельными плитками. В центре просторного помещения был устроен растворный узел. Здесь стояли мешки с цементом и песком. Высились стопки плиток и цинковых тазиков. В ящиках лежали инструменты, необходимые для облицовочных работ. Сюда же были подведены и водопроводные трубы с медными кранами на концах.

Вдоль стен мастерской располагались узкие одинаковые кабинки, отделенные друг от друга бетонными перегородками.

Получив плитки и подготовив под руководством мастера раствор в тазике, ребята расходились по кабинкам. Задача была для новичков сложная — под присмотром мастера облицевать плитками одну из бетонных стенок. Потом плитки и раствор соскребались с бетонной стены, чтобы следующая группа могла повторить все операции сначала.

Так было всегда, так было бы и в группе Никиты Савельевича, если бы не забастовал снова Петька Строгов.

Пока Никита Савельевич рассказывал о марках цемента, пока растолковывал, какой песок лучше — крупнозернистый или мелкий — и в какой пропорции нужно смешивать его с цементом, чтобы получить хороший раствор, Петька слушал внимательно. Дома ему приходилось готовить раствор, но уточнить свои знания не мешало. Краткие сведения о сортах, форме и расцветке кафельных плиток он тоже выслушал с интересом и спросил, можно ли второй раз использовать плитку, которая уже была в употреблении.

Помнил Никита Савельевич, как взбунтовался Петька на первом занятии в столярной мастерской, и потому предполагал, что этот вопрос тоже задан неспроста. Прежде чем ответить на него, мастер подумал, какую работу можно предложить Петьке, если тот вновь заявит, что не будет «даром материал переводить».

— Обычно плитки используются один раз, — сказал Никита Савельевич. — Исключения бывают, но редко — для особо ценных плиток.

— Для черных? — Семен, как ему думалось, по-шерлок-холмсовски повел бровью в сторону уложенных в стопки плиток, среди которых не было ни одной черной. — Нам их не видать, как собственных ушей!

— Черные — временный дефицит, — ответил Никита Савельевич, который, как и все остальные, не мог разгадать странного пристрастия Семена к черным плиткам. — Я имел в виду старинные фигурные изразцы.

— Выходит, эти, — теперь уже Петька указал на стопки белых плиток, — после нашей учебы пойдут на свалку?

Довольный тем, что предвидел Петькины намерения, Никита Савельевич спросил в свою очередь:

— А как же в школе? Даже в вузе?.. Сколько там бумаги портят — ужас!.. Тетради, блокноты… Чертят на бумаге, рисуют, записочки пописывают… И все это потом в корзину.

Возражать было трудно, но Петька не сдавался, потому что считал себя правым.

— Я не про школу — я про нас. От учебного труда тоже должна быть польза. Мы же не мартышки!

Большинство ребят было согласно с ним, но вслух никто не высказывался.