Джереми наклоняется вперёд, его глаза были полны любопытства. Он рассматривает меня, а потом опираясь на стол, встаёт. Я подразумеваю, что встреча окончена и я тоже начинаю вставать из-за стола, но он не идёт к двери. Подходит к стене, увешанной наградами в рамках, поэтому я снова опускаюсь на стул. Устремляет взгляд на премии, отворачиваясь от меня. Только, когда он проводит по одной из них, я понимаю, что это одна награда его жены. Он делает вдох и снова поворачивается ко мне.

он.

– 

Ты когда-нибудь слышала о людях, которых называют «Хроники»? – спрашивает

Я качаю головой.

– Я думаю, что Верити относится к этому числу. После того, как умерли наши

дочери, она сказала, что мы – хроники, так как склонны к постоянным трагедиям. Одна ужасная ситуация за другой.

Я пристально смотрю на него, разрешая его словам проникнуть в меня. Он говорил ранее, что потерял дочь, но почему он сказал «Дочери»?

Он делает глубокий вдох, выражая своё поражение.

– Да. У нас были близняшки. Мы потеряли Честин за шесть месяцев до того, как умерла Харпер. Это было... – Он снова перестал скрывать свои эмоции. Он закрыл лицо руками и повернулся к креслу. – Некоторым семьям достаточно везёт, что они никогда не испытывают такую трагедию. Но есть и другие, которые знают, что несчастье их поджидает. Всё может измениться, и это случается. И становится только хуже.

Я не знаю почему он говорит мне об этом, но не задаю вопросов. Мне нравится слушать его, даже, если его слова звучат печально.

Он крутит на столе бутылку с водой, задумчиво глядя на неё. Такое ощущение, что он не просил оставаться со мной наедине, чтобы я поменяла своё решение. Он просто хочет остаться в одиночестве. Вероятно, он не хотел говорить о своей жене в таком случае, а мечтал, чтобы все ушли. Я нахожу это утешительным – быть наедине с ним в комнате, когда ему одиноко.

Возможно, он всегда ощущает затерянность, как наш старый сосед, по всей видимости, которого тоже называют «Хроником».

– Я выросла в Ричмонде, – говорю я. – Наш старый сосед потерял всю семью менее, чем за два года. Его сын умер в драке. Спустя шесть месяцев его жена умерла от рака.

Джереми перестаёт двигать бутылку рукой и отодвигает её на несколько дюймов.

– Где сейчас он?

Я напрягаюсь, не ожидав этого вопроса.

Правда в том, что он не смог смириться с такой ужасной потерей. Он умер, после того как через шесть месяцев умерла его дочь, но говорить об этом Джереми, который скорбит о потери двух дочерей, было бы жестоко.

– Он всё ещё живёт в том городе. Снова женился несколько лет спустя. У него есть несколько приёмных детей и внуки.

Есть что-то в выражении лица Джереми, что заставляет меня задуматься о том, что он знает о моей лжи, но мне кажется, он признателен мне за это.

– Тебе нужно провести какое-то время в офисе Верити, чтобы рассмотреть её вещи. У неё есть много блокнотов и набросков, написанные за эти годы, вещи, в которых я ничего не понимаю.

Я качаю головой. «Он, что, ничего не слышал, что я ему сказала?».

– Джереми, я уже говорила тебе, что не могу…

– Адвокат тебя обманывает. Скажи своему агенту, чтобы попросил полмиллиона. Скажи им, что ты не используешь прессу, будешь писать под псевдонимом, и никакого разглашения. Таким образом, то, что ты скрываешь, останется с тобой.

Я хочу сказать ему, что я ничего не скрываю от них, кроме моей неловкости, но я не успеваю сказать что-то, так как он направляется к двери.

– Мы живём в Вермонте, – продолжает он. – Я напишу тебе адрес, после подписания контракта.