-  Какой матери? - Торн задумчиво переводил взгляд с полоски земли на колдуна и обратно. - Давай ещё раз, слишком много матерей.

    -  Эй, хватит перебивать! Мать их, в общем… Неважно, главная в этом обряде мать-земля, она выпускает нас в мир и забирает обратно, дарует жизнь травам, деревьям, стоит лишь приподнять покров, скрывающий её, и как следует попросить (а я знаю, как надо просить), и она наполнит слабого жизнью, как хозяйка наполняет кружку медовиной!

    -  Отлично сказано! - Кузнец аж поморщился от удовольствия. - Я был бы не против, если б мать-земля заодно наполнила меня медовинкой. Как ты на это смотришь, мать-земля?!

    -  Тссс! - опомнившись, рявкнул Порн. - Заткнись. Ты и так рождён заново. Не фигли-мигли, между прочим. Ничего больше не проси!

    -  Ну вот, был у Реи один младенец, теперь будет два, - туповато съязвил Торн и расхохотался.

    -  Ты балбес и болтун, сын Айфона! Моё дело сделано, пошли в долину.

    Так они и сделали, предоставив опустевший кромлех матери-земле и северному ветру.

    * * *

    С выбором имени для младенца вышла загвоздочка. Торн хотел одно, Порн - другое, спор затягивался…

    -  Назови ребёнка Стингером! Или лучше Стингер-молниеносный! Ещё хорошее имя для мальчика Барак!

    -  А для девочки - Халупа? - отмахивался кузнец, но старик был неумолим:

    -  А ещё Медведь! Представляешь, Медведь, Знающий Пути На…

    -  Отвали, заклинатель, я сам решу. Мой ребёнок, а не твой!

    Они сидели на бревне перед длинным домом. За дверью хлопотали женщины, слышался визг младенца. Тёплый февральский ветер лизал губы, щёки, шею, заигрывал и путался с дымом, идущим от очага.

    -  Сам! Сам! Что ты знаешь о силе имён? - Порн слегка постучал новеньким посохом по голове собеседника, - Я же не просто ворчу. Три тысячи лет назад миром управляла империя чернокнижников. Никто не осмеливался оспорить господство Ахерона. Но Святой Скелос бросил злым чародеям вызов. Позвал на помощь народы Севера, и пришли племена, и был у племён храбрый вожак - Стингер. И Ахерон пал, придуши его змей! - Брови Порна поднялись, как иглы дикобраза. - Твой сын рождён для великих дел, Торн. Назови Стингером!

    -  Я назову мальчика Гуннаром, в честь брата моей матери. - Счастливый отец шутя отобрал посох и поставил его у стены. - Отличный, весёлый мужик был, девки рожали от него направо и налево.

    -  Славно, - скривился заклинатель, - и где он теперь?

    -  Захлебнулся пивом на пиру, - завистливо произнёс Торн, - в последний из семи дней праздника, когда овсяная каша со сметаной была слизана с последней ложки.

    Порн задумался и нехотя спросил:

    -  В честь чего праздник-то устроили?

    -  Так монастырь тогда разграбили, этот… забыл, как называется… да рядом тут, на островах.

    -  Линдисфарн он называется. Стыдись!

    -  Не-эт, этот уже давно пустой.

    Они уставились друг на друга, припоминая.

    -  Э-эх! - Торн поднялся и распахнул дверь. - Женщины! Как назывался тот монастырь, в котором побывал дядя Гуннар?

    -  После которого он помер? - уточнили из жилища.