Мистер Богарт рассказал, что жена влюбилась в эту страну и поддерживала контакт со всеми деревнями, где успела пожить, – некоторые вскоре были уничтожены в ходе геноцида народа майя, учиненного правительством и военными; результатом стали двести тысяч жертв, полтора миллиона беженцев и шестьсот с лишним деревень, стертых с лица земли. Большинство женщин, у которых училась Надин, были убиты вместе с их семьями и общинами. В девяностые годы Надин вернулась в Гватемалу и с тех пор посвятила себя продвижению ткачества этой страны: она размещала станки и ткани в эксклюзивных магазинах и галереях, а всю прибыль отправляла ткачихам.

– Я поехал в Гватемалу, чтобы ее отыскать. Был уверен, что без этих трутней, живущих за мой счет, мы сможем начать все сначала. И вот результат. Мы поженились. И не в последний раз.

– Да объясните уже, как такое возможно?

– Мы с Надин женились трижды. Первые два раза регистрировались официально, а на третий раз просто обменялись клятвами. Каждый раз мы договаривались о новой форме отношений.

– И вы никогда не влюблялись в других? – спросила Летисия.

– Было дело, но мы так много вложили в наши отношения, что стоило попытаться их спасти. Послушай, Летисия, люди меняются, и пары тоже. Мы с Надин пережили несколько разных этапов. Сначала мы старались создать семью, и все кончилось этими хиппи; потом мы оба прошли через глубокий экзистенциальный кризис и выбрали открытый брак – получилась катастрофа. На третьем этапе она посвятила себя искусству, а я – работе, и мы перестали заботиться о наших отношениях. Мы были уже довольно пожилыми, когда наконец обрели стабильность.

– Стабильность и, наверное, любовь?

– С моей стороны – много любви. Надин была фантастической женщиной. Ты ее помнишь?

– Конечно. Я помню, как вы устроили вечеринку в саду, а затем отправились в Аргентину. Кажется, лет пятнадцать тому назад.

– Да, когда мы в последний раз подтвердили наше обязательство быть вместе.

– Если бы миссис Надин не умерла, вам пришлось бы снова пожениться.

– Весьма вероятно. А ты, Летисия? Я никогда не спрашивал, есть ли у тебя любимый…

– У меня было три брака, два развода и одно вдовство. Первые два мужа не в счет. Третий был любовью всей моей жизни, я родила от него дочь, но судьба забрала его у меня слишком рано. Он умер внезапно, в музее.

– Не знал, что ты вдова, – произнес Мистер Богарт.

– Я люблю его и буду любить до самой смерти…

* * *

Чем сильнее Летисия углублялась в дневники Надин, тем проще было расшифровывать записи. Спустя несколько недель она заподозрила, что инициалы, встречающиеся на протяжении последних пятнадцати лет жизни Надин, – не обозначения каких-то мимолетных любовников, а скорее шифры. Летисия изумилась, когда обнаружила, что описания работ Надин – тоже ключи: каждый цвет соответствовал чему-то, что не имело с тканью ничего общего. Рядом с инициалами «К. Т.» часто упоминался желтый. В папках, где Надин хранила сотни рисунков и образцов шерсти – этих папок Летисия сначала не заметила, – нашлись газетные вырезки и страницы из книг о нелегальной иммиграции. Летисия знала, что Надин интересовалась этой проблемой – делала пожертвования и работала волонтером в одном храме в Ист-Бэй[25], поддерживала базирующуюся в подвале церкви организацию, которая помогала людям без документов. Летисия рассудила, что и шифр в дневниках как-то связан с этой деятельностью.

Охваченная любопытством, она позвонила в Мексику Крусу Торресу. Последний раз они разговаривали два года назад, но он сразу узнал ее голос. Крусу было семьдесят, вот уже двенадцать лет, как он вернулся в Мексику и поселился в городе Пуэбла, где на деньги, скопленные за долгие годы работы в Соединенных Штатах, открыл небольшую гостиницу.