– Ничего, не волнуйтесь. Я просто хочу прибраться. Вы даже не помните, что́ у вас на чердаке, а там полно хлама. Я думаю, там обитают и те легкомысленные дамы, которые повсюду вам мерещились, помните?

– Скажи им, чтобы спускались, здесь их никто не потревожит. И пусть возьмут с собой Надин.

Анита

Тусон, апрель – июнь 2020 года

В приюте было лучше. Не нравится мне в приемных семьях. Думаю, в этой еще хуже, чем у сеньоры Марии, потому что здесь одни мальчики и они очень невоспитанные. Постоянно дерутся и даже не умеют говорить спасибо. Грубые они, эти мальчишки. Тита Эду научила бы их уму-разуму за неделю, точно тебе говорю. А еще здесь приходится говорить по-английски. Я уже устала от этого, вечно будто с тряпкой во рту. А ты и на испанском не хочешь говорить, и есть не хочешь. Сколько можно, Клаудия! Ты уже не ребенок, ты большая. Сеньора Мария выгнала нас из-за твоих истерик. Мы же кончим тем, что станем уличными попрошайками, – ты этого хочешь? У сеньоры просто не хватило терпения, и я ей не нравилась. Кажется, она меня ненавидела. Нас выгнали не по твоей вине, Клаудия, ты очень тихая девочка. Хорошо, что мы оттуда выбрались.

Психолог говорила по-испански и не хотела, чтобы мисс Селена была со мной в кабинете. Мне дали несколько кукол, чтобы поиграть, но я объяснила, что это для малышей, а мне скоро восемь. Психолог сказала, что тогда мы просто поговорим. Она спрашивала меня о Диди, о тебе, о нашей прежней жизни и о маме. Еще она спросила о доме сеньоры Марии, о том, как я намочила постель, и о чулане, но я не стала об этом говорить, не знаю, откуда она узнала. Мне пришлось рассказать о «морозилке», о том, как увели маму, а меня забрали и силой усадили в автобус, хотя я лягалась, кричала и рыдала. Не люблю об этом вспоминать, потому что снова хочется плакать. У психологов плакать нехорошо – я это поняла, еще когда ходила к школьному. Они начинают нервничать. Потом мисс Селена велела мне не волноваться, потому что меня переведут в другую семью. Но эта новая семья тоже плохая, хотя хозяйка здесь лучше, чем сеньора Мария. Она сказала, что мы подружимся, что она всегда хотела дочерей, но Бог ей не дал и что я теперь буду ей как дочь. Я объяснила, что так не будет, потому что у меня есть настоящая мама. Я не могу называть ее мамой. И не могу называть ее тетей, потому что здесь так не говорят. Мне разрешили называть ее Сьюзан, хотя звучит это как-то странновато. А ее мужа не обязательно называть папой или дядей – достаточно просто «мистер Рик». Из уважения, чтобы не обижался. А с мальчишками, которые никакие мне не братья, лучше вообще не разговаривать.

* * *

Эти розовые таблетки нужно жевать и глотать, потому что это витамины. И даже не противные. Надо закрыть глаза и представить, что по вкусу они похожи на клубничный леденец или конфету. Сьюзан говорит, что мне нужно больше есть и принимать витамины, потому что я очень худая и могу больше не вырасти. Я не виновата, если у их еды такой странный вкус. Сьюзан сказала, что она никогда не встречала человека, который бы не любил сэндвичи, и что она поищет рецепт пупусов в интернете, но я не думаю, что у нее выйдет: она очень занятая, а из еды только сэндвичи готовить и умеет. Она сказала, что нужно пить витамины, а прививку мне уже один раз делали, когда я приехала сюда на север, мне не надо делать ее второй раз. Сьюзан дает мне таблетку и следит, пока я не проглочу, а потом мне приходится открывать рот и показывать, что я не спрятала ее под языком. Да и как спрятать? Она же огромная.

Нужно делать то, что говорят учителя по «зуму», потому что в школу ходить нельзя. Это все из-за вируса. Школы закрыты, и детям приходится учиться дома, поэтому мальчики, которые мне не братья, сидят здесь целыми днями и достают меня. Сьюзан не может их контролировать, они делают что хотят, ничему не учатся, только играют себе в видеоигры и смотрят телевизор.