Под лестницей он услышал хруст и почувствовал чисто-грязно-чистый запах логова норсок; сердце согрела мысль о том, что Вильмош все еще разводит их.

До лестницы осталось лишь несколько футов, когда он осознал, что слышит еще один звук. Миклош остановился и прислушался. Да. Кто-то впереди, чужое дыхание. А еще запах сивухи - крепче и выше, чем в самом винном погребе.

- Кто там? - сказал он.

И услышал незнакомый голос в ответ:

- Я собирался задать тот же вопрос, юный молодец, но раз уж ты спросил первым, полагаю, мне следует ответить. Зовут меня Мишка[31].

- И что ты здесь делаешь?

- Нет-нет, - отозвался Мишка, - я ответил на один твой вопрос, приятель, так что честно будет, если ты теперь ответишь на один мой.

Миклош смотрел во тьму. Кто это мог быть такой, сидящий в темноте в подвалах Дворца? Открыть ли ему свое имя? А если он его узнает?

- У тебя есть свет? - спросил он.

- Снова вопрос! Я ищу ответов, а получаю лишь новые вопросы. Ты гарабонциаш[32]?

Миклош рассмеялся.

- А знаешь, пожалуй, да! О да, клянусь Богиней, никогда раньше не задумывался об этом, но я путешествовал в дальние края, о каких ты никогда и не слышал, и вернулся… и вернулся. Да, пожалуй, я гарабонциаш.

Он остановился, переводя дух, а Мишка столь же спокойно заметил:

- Странный ты гарабонциаш, раз говоришь о Богине Демонов.

Миклош пожал плечами, но понял, что собеседник его не видит. Тут раздался треск-удар, и помещение озарил сноп искр. Глазам Миклоша понадобилось несколько мгновений, чтобы приспособиться к свету. Норски перестали хрустеть.

Человек по имени Мишка держал в правой руке факел. Рядом стояла бледная керамическая бутыль с длинным горлышком. Облачен он был во все черное, с яркими серебряными пуговицами. Сапоги аж блестели. На голове нахлобученная под странным углом шапочка с ярким пером. Длинные вислые усы и густые черные волосы. Некоторое время он изучал Миклоша, затем переложил факел в левую руку, а правой подхватил бутылку и передал Миклошу.

Принц замешкался, к выпивке прямо сейчас у него сердце не лежало, но возможно, этого странного типа удастся расположить к себе… в общем, бутылку он взял и сделал глоток. Внутри оказалась палинка[33], крепкая, но хорошая.

- Ты одет как кучер, - проговорил Миклош, возвращая бутылку.

- Это так, - сказал Мишка, - ведь я и есть кучер. А ты одет как принц.

Миклош улыбнулся.

- Да ну? Вот и хорошо. Да, я принц Миклош.

- Так я и думал. А я кучер его светлости графа Мордфаля. - Пожалуй, в словах "его светлость" имелась тоника иронии, но Миклош решил в это не углубляться.

- И что же ты делаешь здесь, внизу, о Мишка, кучер Мордфаля?

- Что я делаю, о Миклош, принц Фенарио? Пью допьяна, вот что я делаю. И тебе советую то же самое.

- Нет, - сказал Миклош, - это не по мне.

- Как знаешь.

Тут Миклош спонтанно сел прямо на пол. Мишка вопросительно взглянул на него.

- Расскажи мне байку, друг Мишка, и я не скажу твоему хозяину, чем ты тут занят.

Мишка расхохотался.

- Честная сделка, мой принц.

Пожалуй, тут стоит пояснить, что хотя кучера и возничие в Фенарио обычно обретаются на конюшне вместе с конюхами и стремянными, самолично прилагать руки к уборке и прочему ручному труду считается ниже их достоинства. Друзьям своим они помогают иначе: рассказывают им за работой разные байки, тем самым помогая расслабиться.