— А если и так? — по-мужицки хитро сощурился Филька. — Так почём отдавать решил?

— Это смотря кому, — неопределённо протянул Кирилл.

— А коли я тебе скажу, что думаю дом покойного Савелия для себя взять? — бросил пробный камень Филька.

— У тебя ж своё подворье есть, зачем тебе наше?

— Значит, есть резон, коли торгую, — выражение лица Фильки было безмятежно-отстранённое, будто бы покупка кряжинского дома волновала его едва-едва, но по тому, как, дёргаясь, часто и напряжённо ходил из стороны в сторону носок его правого сапога, Кирилл ясно понял, что сегодняшняя встреча с Филькой случайностью не была.

— Ну-ка, дядя Филипп, не темни, — Кирилл снова воткнул топор в тяжеленный изрубленный кряж и потянулся за второй сигаретой. — Чем тебе так отцовский дом приглянулся?

— И-ех! — махнув короткими грязными пальцами с расплющенными обломанными ногтями, Филька смачно причмокнул губами. — Не хотел раньше времени говорить, но ты ить всё одно не отцепишься. Дело такое… — замявшись, Филипп опустил глаза в землю, и в первый раз Кирилл увидел, как Филька краснеет. — Дело в том, значица, что Клавдия меня сегодня попёрла со двора взашей, но как бы не совсем.

— Что значит не совсем? — Филькин смущённый вид привел Кирилла в полнейшее удивление. — Ты ж сказал, она вымела тебя с крыльца поганой метёлкой.

— Вымела, — согласился Филька. — И правильно, что вымела, потому как Клавдия — женщина исключительно практичная и умная. Сам-то я ей как мужчина, видно, давно глянулся, но её скворечник на ладан дышит, того и гляди, крыша на голову повалится, а в мой собашник она ехать отказывается, говорит, такую холостяцкую конуру довести до ума — жизни не хватит. Вот и выходит, что моя семейная жисть упирается в жиличный вопрос. Так почём просить станешь? Тыща рублев у меня за душой есть, а больше взять неоткуда.

— Тысяча? — Кирилл задумчиво вытянул губы трубочкой. — Маловато будет. Добавить бы нужно.

— Говорю же тебе, бестолковая твоя голова, больше нет. Тыща — последняя цена, хучь убей! — горячо всплеснул руками Филька, и его плоские ноздри несколько раз коротко вздрогнули.

— Ну как же нет, когда тебе Смердин в прошлом году за баньку две платил? — в глазах Кирилла появился весёлый блеск. — Куда ж они делись?

— А куды они обычно деваются? — Филька сложил пальцы и звонко щёлкнул себя по шее.

— Как же ты, надумал жениться, а сам за воротник закладываешь? — поддел его Кирилл.

— Это когда было?! — от волнения Филька даже привскочил со скамейки. — Ну, ладно, твоя взяла, даю тыщу сто — и по рукам, лады?

— Откуда же ты возьмёшь тысячу сто, когда у тебя «тыща и больше ни копейки?»

— И что ты за жмот такой? — возмутился Филька. — У человека жисть решается, а он цыганит. Ладно, бери тыщу сто пятьдесят, и считай, разговора не было.

— Что ж ты, дядя Филипп, на Клавдии решил сэкономить? Она к тебе, можно сказать, всей душой, а ты жмёшься? — Кирилл еле удерживался от того, чтобы не рассмеяться в открытую.

— Значит, не сошлись? — Филька нахохлился, подобрался и стал похож на замёрзшего воробья. — А ты хлеще покойничка Савелия будешь, жук семижильный, — в его голосе звучало разочарование. — А если частями платить буду, тоже никак?

— И много ты платить надумал?

— Больше двух твоя халупа не стоит, — уверенно отрезал Филька, — хучь чего хошь говори, не стоит.