– Говори! – вдруг услышал он и понял, что князь обращается к нему. Неохотно отвернувшись от светловолосой красавицы, Блейд посмотрел на ее отца.

– Что ты хочешь услышать? – громко произнес он и с мстительным удовлетворением заметил, как дрогнуло лицо князя. Вряд ли ему доводилось слушать магнитофон, но свой голос он тоже узнал.

– Кто ты?

– А ты не догадываешься, высокородный?

Если уж Ратри начал игру, сообщив о своих подозрениях и князю, и собственным подчиненным, Блейд был готов в нее поиграть. По крайней мере, Фарал не повесит его, пока не проверит все до конца. А тем временем лорд Лейтон… заснул он, что ли, вместе со своим дьявольским компьютером?

Глаза князя потемнели, рука потянулась к висевшему на поясе мечу. «Располосует надвое, – вдруг понял Блейд. – Как тот мерзавец несчастную Эдару…» При этом воспоминании кровь ударила ему в голову; он напрягся, высчитывая доли секунды: вырвать конец цепи из рук стража, прыгнуть и ударить – носком ноги в висок.

– Отец… Не надо, отец… – сильная рука девушки с точеными пальцами сжала запястье Фарала. Князь мотнул головой, мышцы его расслабились.

– Да, конечно, – с неожиданным спокойствием произнес он. – Сначала мы поговорим.

Блейд бросил быстрый взгляд налево, потом – направо. Оба воина в гривастых шлемах смотрели на князя с каким‑то странным выражением – смесью страха, жалости и презрения. Так глядят на господина, которому доверяли безраздельно, пока судьба или рок не вытащили на свет божий его тайный и позорный грех.

– Высокородный, – твердо произнес воин справа, – о чем с ним говорить? Он убил восьмерых наших!

Толпа нуров за его спиной гневно загудела – три сотни сильных мужских голосов слились громовым раскатом.

– Я убил десятерых, – спокойно произнес Блейд, – и еще Ратри и сына его Ристела. К сожалению, – он повысил голос, – я не получил никакого удовольствия. Никто из этой дюжины не умел биться по‑настоящему.

Он знал, чем задеть этих высокомерных гигантов, этих детей Ареса! Гневный рев раздался в зале, рычанье прайда разъяренных львов!

Звякнув цепью, Блейд повернулся к толпе и презрительно плюнул на пол.

– Ну, кто выйдет со мной один на один? – грозно спросил он голосом, неотличимым от голоса их господина. – Ты? Ты? Или ты? – Казалось, взгляд его насквозь прожигает панцири и шлемы.

Рев смолк, и Блейд довольно усмехнулся. Все, чего он хотел сейчас – потянуть время. Для этого существовали стандартные приемы: противника надо заинтриговать, удивить, поразить дерзостью и бесстрашием. Похоже, ему удалось этого добиться. Сколько он выиграл? Неделю? Две? Он был уверен, что больше ему не потребуется. Может быть, в этот миг сухонькая рука лорда Лейтона легла на рубильник…

Высокородный князь Фарал взглянул на своих советников, застывших по бокам каменного трона, на своих воинов и на своего сына – на грех своей молодости и позор зрелых лет. Со свистом втянув воздух, он вымолвил в нежданно наступившей тишине:

– Завтра на рассвете, ублюдок, тебя столкнут в пропасть.

Затем князь повернулся и твердым шагом покинул зал. Как предупреждал покойник Ратри, у Фарала действительно было каменное сердце. И он не отличался любопытством.

Последнее, что услышал Блейд, когда его потянули за цепь к выходу, был отчаянный крик светловолосой девушки:

– Отец! Отец!!!

* * *

Тьма в этом каменном мешке была абсолютной. Лаз в темницу, выдолбленную в полу нижнего яруса, прикрывала железная заслонка, круглая и тяжелая, словно крышка канализационного люка.