Герцогиня не могла поговорить с Уильямом об этом внезапном страхе, овладевшем ею. Страх неотступно преследовал ее. И был связан и с Уильямом тоже.

Это правда, что Уильям сверхвозбудимый. Правда, что он произносил длинные невразумительные речи, что он эксцентричен. Но между таким поведением и… безумием… дистанция огромного размера.

У нее всегда было ощущение, как будто какая-то сила пытается свести Уильяма с ума.

Вот! Она сталкивалась с этим.

Сила? Она могла бы пойти дальше и выразить в словах то, что действительно было у нее на уме: герцог Камберленд.

Это так ясно, так просто. Причина не может быть ясней. Есть корона, и Камберденды хотят ее – сначала для себя, а потом для своего сына. Бедный невинный маленький Георг, этот очаровательный мальчик, которого она любит. Да спасет его Бог от влияния его родителей!

«Они никогда не сведут Уильяма с ума, – подумала она. – Я этого не допущу. Я встану между ним и ими. Я буду лелеять его. Я не позволю, чтобы это случилось. Этого может не быть, я знаю, и тем не менее тревогу вызывает тот факт, что такая вероятность есть.

Уильям в безопасности… со мной.

А Виктория?

«О Боже, – подумала она, – ребенок в опасности. Слухи о ее болезни. Что они могут означать?»

Когда бы она ни думала о Виктории, ей виделась громадная тень, нависшая над девочкой, и это пугало ее.

Герцогиня Кентская и ее дочь вернулись в Кенсингтонский дворец после каникул на море, и Виктория, пышущая здоровьем, возобновила свои ежедневные прогулки с герцогиней, во время которых они доходили до Апсли-хауса, и люди приветствовали ее по пути.

Аделаида поехала в Кенсингтонский дворец. Она привезла платье, которое вышивала для Виктории. Та была в восторге. И сразу заявила, что должна немедленно его примерить.

– Примерь, – сказала герцогиня. – Пойди и надень сейчас, а твоя тетя Аделаида и я поговорим, пока ты не вернешься.

Как только Виктория ушла, Аделаида незаметно оглянулась.

– Что-то не так? – спросила герцогиня.

– Я ждала возможности поговорить с вами. Быть может, я говорю глупости, но думаю, что это крайне важно для всех нас. Простите меня, я, наверное, дура, но делаю это из любви к ребенку.

– К Виктории! – воскликнула герцогиня. Аделаида кивнула.

– Ради Бога, продолжайте.

– Я беспокоюсь. Думаю, что действует какая-то… злая сила. Я никак не могу забыть те абсолютно лживые сообщения о ее слабом здоровье, – сказала она.

Герцогиня побледнела.

– Я тоже не могу их забыть.

– Кто распустил слухи? Кто позаботился о том, чтобы они распространялись?

Обе женщины посмотрели друг на друга, и первой заговорила Аделаида.

– Я думаю, что это герцог и герцогиня Камберлендские.

– Моя дорогая Аделаида… временами я прихожу в ужас.

– Я тоже. А эти сообщения об Уильяме? О, все настолько ясно. Они хотят убрать Уильяма.

– И Викторию? – спросила герцогиня.

– Не знаю, но я чувствую действие злых сил. Умоляю вас, никогда не выпускайте ребенка из поля зрения. Держите ее рядом с собой или с той доброй женщиной, Лезен… все время.

Герцогиня приложила руку к сердцу.

– О Боже, какая ужасная мысль.

– Увы, в этом нет ничего необычного. Преступления ради короны совершались и раньше. Как бы я хотела быть подальше от нее. Я вижу большую опасность.

– Я прослежу, чтобы ребенок находился под охраной днем и ночью.

– Мыслями я буду с вами.

– Моя дорогая, милая Аделаида!

– Вы знаете, что я люблю ее как родную дочь.