– Последние сплетни касаются твоей швейцарской гувернантки.

Король застонал.

– Эта женщина! Что она делает на сей раз?

– У нее роман с тем человеком, Конроем.

– Ты думаешь, что это правда?

– Красивая женщина. Возможно, что она не раздражает его так, как раздражает некоторых из нас. Я думаю, она была очень привлекательной до того, как стала матерью Виктории. Факт рождения этого ребенка, создал у нее ложное представление о собственном величии.

– Принцесса развита не по годам… Очаровательное создание, – король улыбнулся. – Я хотел бы чаще видеть ее. Я никогда не забуду очень приятную поездку в Вирджиния Уотер.

– Тебе следует почаще видеться с ней. Ведь она наследница престола.

– Не повторяй одно и то же. Ты заставляешь меня чувствовать себя так, будто я должен извиниться за то, что живу слишком долго.

– Ради Бога, брат, не говори так. Я часто думаю о том, что произойдет, если ты… я не могу говорить об этом. Это слишком глубоко затрагивает меня.

Король напряг глаза, стараясь рассмотреть лицо брата. Он не поверил в то, что его смерть очень глубоко затронет Эрнеста – по крайней мере в смысле чувств, – но когда человек стар и болен и, как он сам говорит, «живет слишком долго», он хочет верить в то, что после его смерти найдутся люди, которые пожалеют об этом. А от кого можно этого ожидать, как не от членов его семьи?

– И есть Уильям, – продолжал Эрнест. – Когда я вспоминаю о нашем отце, меня бросает в дрожь.

– Уильям поправился, – сказал король. – Это было временное явление. Неприятные события, связанные с постом лорд-адмирала, и тот факт, что смерть Фреда сделала его наследником престола, ударили ему в голову.

– Я знаю. В его голову… в его слабую и глупую голову! Что-то ударило в голову нашего отца. – Эрнест подошел ближе к постели. – Я не удивлюсь, если он пойдет по стопам нашего отца. – В притворном благочестии он посмотрел на потолок. – Слава Богу, есть наследники. И этот ребенок, Виктория, унаследует трон. Ее надо подготовить к ее великому предназначению. Вот что я хотел бы спросить. Можно ли наследницу престола воспитывать в безнравственном доме?

Король был поражен. Эрнест, известный своей дурной репутацией, недавно замешанный в скандале с замужней женщиной, чей муж покончил с собой, подозреваемый в том, что предавался всем известным порокам, и имеющий отношение к насильственному лишению жизни, которое могло быть преднамеренным убийством – чтобы этот Эрнест завел речь о безнравственном доме просто потому, что герцогиня, возможно, завела любовный роман с одним из членов своей семьи!

Король, также виновный во многих безнравственных поступках, был потрясен тем, что Эрнест мог говорить в таком тоне о герцогине Кентской. Он не любил эту женщину, но понимал ее положение. Она вдова, не старая, у нее привлекательный управляющий. По мнению короля, она неизбежно должна завести любовника, и если бы он не чувствовал себя таким больным и уставшим, он защитил бы герцогиню и спросил бы Эрнеста, почему тот вдруг решил стать таким добродетельным, потому что это на него не похоже. Но он только холодно сказал:

– Я считаю герцогиню крайне неприятной женщиной, такая внешность, как у нее, меня не привлекает, но я ни в коем случае не могу считать ее безнравственной женщиной.

С королем спорить нельзя. Камберленд это знал. Все, что он делал, должно делаться исподтишка. И король отнюдь не простак.

Но как же он может реализовать свои амбиции, если этот жирный самодовольный ребенок живет и расцветает в Кенсингтонском дворце? И как можно положить этому конец, если день и ночь ее сторожит ее еще более жирная и еще более самодовольная мамаша?

Ему надо быть осторожней, однако.