Туннель проходил под Квиринальским дворцом, прямо сквозь скалу. Он имел в длину всего четыреста метров и первоначально предназначался для трамваев, но теперь был забит машинами, пытающимися сократить дорогу. Большие туристические автобусы парковались со стороны площади Испании, их пассажиры направлялись к фонтану Треви. Противоположный конец туннеля, как всегда, блокировали строительные грузовики, занятые на бесконечных ремонтных работах на виа Насьонале. Теоретически это был кратчайший путь из полицейского участка на восток, поэтому Фальконе приказал отправиться именно этим маршрутом – Перони с Уоллисом впереди, машины сопровождения на некотором расстоянии сзади.

Перони чувствовал себя неуютно. Сидя за рулем, он сожалел о том, что ему досталась эта миссия. Она была настолько далека от отдела нравов и от знакомого ему мира, что он ощущал себя человеком, взявшимся не за свое дело, и боялся допустить какую-нибудь глупую ошибку.

Въехав в туннель, они почти сразу угодили в пробку. В сердцах стукнув по рулю, Перони посмотрел в зеркало заднего вида. Фальконе и машин сопровождения не было видно.

Сидевший на пассажирском сиденье Уоллис достал телефон и посмотрел на его маленький дисплей.

– Здесь от этого мало проку. – Он постучал по микрофону, прикрепленному за отворотом его кожаного пальто. – И от этого тоже.

Глядя на сидящего рядом мужчину, Перони не мог избавиться от мысли, что где-то была допущена большая ошибка.

– Вот и хорошо, Верджил, – дружелюбно сказал он. – Это плюс для нас обоих. Облегчи душу. Расскажи мне, что действительно происходит, и никто не узнает об этом, кроме нас двоих.

Уоллис холодно взглянул на него:

– Вы странный человек. Я и так оказываю вам большую услугу. Доверие не может быть бесконечным.

– Доверие? – Перони бросил на него уничтожающий взгляд. – Простите, мистер Уоллис, но я не верю в эту историю с вашим уходом на покой. Не верил, когда мне рассказала о ней эта несчастная сука Ракеле д'Амато. Не верил и когда познакомился с вами. Горбатого могила исправит. Преступники не оказывают полиции услуги. Давайте. Это касается моего друга. Будьте со мной откровенны.

Уоллис глубоко вздохнул и поднял глаза к закопченному своду туннеля. Воздух в машине был ужасным, насыщенным выхлопными газами.

– Вы знаете, что там наверху?

– Решили сменить тему? Пожалуй, это понятно. Да, знаю. Синьор президент в своем прекрасном дворце. Разве можно его не любить? На заре своей службы я стоял здесь в карауле.

Уоллис удостоил его снисходительным взглядом.

– Любопытно. Я имел в виду исторический аспект.

– О, простите! Я же итальянец. Откуда мне, к черту, знать историю?

– Здесь жили сабинянки. Вы помните эту легенду? Она связана с изнасилованием, что придает ей некий актуальный оттенок.

Перони смутно помнил это знакомое предание. Не то Ромул, не то Рем похитил нескольких женщин и потом, не зная, что с ними делать, взял и убил. Из всей этой каши – изнасилования и убийства – и появился Рим.

– Они жили здесь? А я и не знал. Я считал их кем-то вроде иностранцев.

– Именно там, – указал пальцем вверх Уоллис. – А у вас интересная реакция! Возможно, мы все так поступаем с плохими воспоминаниями. Убеждаем себя, что страдает обычно кто-то чужой и далекий. Это приносит некоторое облегчение.

Впереди между машинами обозначился слабый просвет.

– Я прямо-таки восхищаюсь вашими историческими познаниями. Когда растешь среди всего этого, многого не замечаешь – хотя я до сих пор не понимаю почему.

– Почему? – засмеялся Верджил Уоллис, и Джанни Перони немного расслабился.