Сбитые с толку друг другом Собирашки вскоре забыли, зачем оказались в этом месте. Более злопамятные, мелкие, разбежались от страха, а крупные распугали середняков, и все они, ослепшие от темноты, двинулись к тем улицам, где еще оставался свет.

– Спасибо, Кёрфин, – всхлипнула Рина, вжавшись в него. – Я думала, нам конец.

– Как ты разбил фонари?! – первым делом спросил Альберт.

Кёрфин рассмеялся.

– Вспомнил, из чего состоит бетон, – подтвердил он догадку Рины. – В нем хорошая доля песка, и я подумал, что наверняка сумею добраться до плафона через фонарный столб. И что у меня хватит сил сделать закаленное стекло достаточно хрупким и добавить ему внутреннего напряжения, чтобы оно взорвалось.

– Ты гений!

– И правда, – подтвердила Рина. – Ты опять нас всех спас!

«Иногда в человека достаточно просто немножко поверить, чтобы он раскрылся совсем с другой стороны», – подумала она.

– Хватит комплиментов, саранча! – проворчал кудесник, явно смутившись. – Надо выбираться из этой дыры, и прежде всего я хочу понять, что это только что была за чертовщина. Что нам теперь делать, если сами жители хотят помешать нам их спасти? Я же правильно понял ситуацию, да? Я еще не пропил все мозги, чтобы не видеть очевидного.

– Нет! – резко сказал Альберт. – Это… Это просто колдовство! Их заколдовали, чтобы они мешали нам! Они бы ни за что не причинили нам вреда, если бы…

– Кёрфин прав, – остановила его Рина. – Они не хотят, чтобы мы их спасали.

Пробки в ушах наконец-то исчезли, и она услышала неразборчивые приказы Рондевула не вредить Виндерам а, наоборот, всячески им содействовать. Но было очевидно, что в том первом письме, которое Рина получила от короля, содержалась абсолютная правда – его подданные больше не подчинялись ему.

– Кажется, я поняла, в чем дело, – тихо сказала она. – Я постараюсь с ними поговорить.

– Да о чем с ними говорить?! – прошипел Кёрфин.

Рина сжала его плечо. В темноте это было единственным способом как-то передать ему свои чувства без слов.

– Подождите немного, ладно? Я должна хотя бы попробовать.

Тон ее голоса звучал убедительно, словно она точно знала, что делает, и это подействовало на кудесника.

– Ладно, саранча, только быстро и осторожно!

– Я с тобой! – заупрямился Альберт, но Кёрфин удержал его за шиворот и молча протянул Рине свою фляжку.

От нее все еще воняло скисшим виноградом, но Рина вытерла горлышко рукавом и выпила немного воды, чтобы промочить горло. Затем она дохромала до перекрестка, чтобы ее слышали обе стороны улицы, и громко сказала:

– Послушайте, жители Дитромея!

На фоне разрозненной речи Рондевула Первого ее высокий голос прозвучал на удивление ровным и весомым, и ей показалось, что город слушает.

– Я понимаю, почему вы так себя ведете. Знаю, зачем вы это делаете. Просто вам страшно. – Рина замолчала, и весь город утонул в наступившей тишине. – Все эти годы, пока действовало проклятие, вы жили мыслью об освобождении и приспосабливались к своему новому существованию. И когда это затянулось на долгие годы…

Я о том, что вы провели в этом состоянии гораздо больше времени, чем в человеческих телах. Вы многое пережили.