В паре проулков на их пути все еще падали доски и камни, но почти каждый раз ими оказывались придавлены мелкие Собирашки, и троица успевала благополучно скрыться за завалами и в тени мусорок и переходов.

Сырость стояла такая, что влага собиралась на носу капельками, которые легко было принять за пот. Разбитые отражения в лужах, белые штрихи проводов над крышами, каменные завалы, вьюнок с граммофончиками поздних цветов – все это собиралось в пазл ночного города, дополненный облачками пара и звуками, так непохожими на шум обычного Дитромея, который Рина еще недавно слышала на этих самых улицах.

В какой-то момент лязгающий скрежет стал поистине грандиозным, и мурашки Рины вспомнили, кому он принадлежит.

– Смотрите! – Альберт резко остановился и указал пальцем вверх.

Из-за крыши на пару мгновений показалась голова статуи в шлеме с клювообразным забралом, ворочавшаяся на железном каркасе.

– Это он! – подтвердила Рина, прячась за питьевым фонтанчиком. – Кудесник Натан!

Кёрфин громко сглотнул.

– Я, конечно, всякого ожидал. Но не такого уж точно. Судя по башке, эта штуковина размером с белугу! Что мы вообще будем с ней делать?

Они с Альбертом уставились на Рину, и той на секунду захотелось завизжать на самой высокой ноте, какую она только способна была выдать. Такую, от которой стекло в фонарях разобьется и без магии Кёрфина.

Почему они вечно спрашивают у нее? Почему все время она должна все решать и придумывать? Почему за спиной больше нет никакой опоры? Ни мамы с папой, ни Клима, ни Дженара, ни даже принца Аскара, никого! Пошатнешься, оступишься и упадешь, потому что никто не придержит за плечи.

Рина изо всех сил пыталась храбриться, но ее всю трясло. Она ждала до последнего, что вот-вот случится чудо и главная проблема решится сама собой. Но никто взрослый и сильный так и не пришел ей на помощь, и никто не придумал за нее правильного ответа. Она почему-то верила, что, столкнувшись с этой громадиной во второй раз, будет чувствовать себя гораздо увереннее, смелее. Но оказалось наоборот.

Рина дала себе три вздоха на принятие правды и ответила:

– Для начала подберемся поближе. Тебе надо хорошенько его разглядеть.

– Эта перспектива в реальности выглядит куда паршивей, чем на словах, саранча!

– Да хватит жаловаться! – рассердился Альберт. Голос у него подрагивал.

Он двинулся вдоль стены, держась строго за Риной и больше не порываясь ее опередить, а кудесник замыкал их черепашью цепочку. Одно было хорошо – мелкие Собирашки держались подальше отсюда, боясь оказаться проглоченными.

По пути Кёрфин разбил еще несколько фонарей, и троице удалось остаться в тени, когда они подобрались к арке, за которой начиналась площадь. Рина осмотрелась. Металлическая Собирашка заняла собой почти все свободное пространство. Ее хвост, скрежетал по булыжнику совсем рядом, тогда как голова исследовала мэрию на предмет штырей и кованых украшений. Само здание на удивление почти не пострадало, зато клумбы, фонтаны и статуи оказались стерты в пыль. Все на площади было изломано, разрушено, мостовая в паре мест выглядела взрытой, словно вспаханное поле, и булыжники валялись россыпью тут и там. Только фонари еще горели по периметру – слишком далеко от Кёрфина и слишком близко к опасной твари.

– Она здоровенная, но ползает как улитка! – взбодрился Альберт. – Ей нас ни за что не догнать!

Собирашка и правда двигалась медленно, чтобы не терять детали, но они все равно валились с хвоста и туловища, и пространство под ней было усеяно дверцами машин, шестеренками, ломами, обломками витых поручней. Натан Фармандер уже давно достиг предела своих возможностей, и, хотя его неуемная жажда собирательства никуда не делась, магии не хватало на новые детали, и, когда он прикреплял их к себе, старые автоматически отваливались.