— По-моему, будет вернее вовсе не посылать гонца.

— Но как узнает Тангуа, что его сын…

— Он узнает это, — сказал я.

— От кого?

— От меня.

— От вас? Вы сами хотите пойти в селение киовов?

— Да.

— Бросьте! Это — опасное дело. Вас сразу же заберут в плен.

— Не думаю.

— Это случится наверняка.

— Тогда погибнет Олень! Во всяком случае я не хочу потерять ни одного заложника.

— Я с вами согласен. Но зачем же именно вам идти в селение киовов? Уж лучше пойду я, — сказал Паркер.

— Я верю что вы достаточно храбры для этого, но лучше все же я сам переговорю с Тангуа.

— Разве вы забыли, как он ненавидит вас? Он гораздо скорее примет наши условия если увидит меня.

— И все-таки я пойду к нему! Пусть он придет в ярость, увидев, что я осмелился явиться к нему! Пусть он почувствует свое бессилие! Если же я пошлю к нему другого, он может подумать, что я боюсь его.

— Делайте как знаете! Но где останемся мы? Здесь на острове? Или поищем лучшего места?

— Лучшего не найти.

— Прекрасно. И горе пленникам, если с вами что-нибудь случится! Когда же вы пойдете?

— Сегодня вечером.

— Не будет ли это слишком поздно? Если мы поспешим, то к полудню может произойти обмен, и мы тотчас помчимся за Виннету.

— А киовы помчатся за нами и перебьют нас…

— Вы думаете?

— Ясно! Тангуа охотно выдаст нам Сэма, чтобы вернуть сына, а потом сделает все, чтобы нам отомстить. Поэтому обмен должен произойти вечером, после чего мы немедленно уйдем, чтобы за ночь ускакать как можно дальше. К тому же страх Тангуа за судьбу сына только усилится к вечеру, и это сделает его более сговорчивым.

— Это правда! А что, если нас уже раньше обнаружат здесь?

— На остров они не придут. А если на берегу заметят следы Виннету, то подумают, что скрылись и мы, захватив с собою Оленя. Это причинит Тангуа еще больше забот… Но прислушайся!

Где-то раздавались человеческие голоса. Туман стал рассеиваться, и мы уже видели берег. На нем оказался отряд киовов, которые оживленно переговаривались, рассматривая только что обнаруженные ими конские следы. Через некоторое время они скрылись, даже не взглянув в сторону острова.

— Они, очевидно, очень спешат, — заметил Дик Стоун. — Да, они направились к Тангуа, чтобы сообщить об открытых ими следах. Он вышлет в погоню отряд всадников.

Это предсказание сбылось через несколько часов. На берегу появились всадники; они подъехали к самой воде и затем помчались по следам. Впрочем, нечего было опасаться, что они догонят Виннету, ибо он со своим отрядом развивал, по меньшей мере, такую же скорость.

Пленники, само собой разумеется, не слышали нашего разговора. Они лежали в стороне и, не видя происходившего на берегу, не могли подать знака своим соплеменникам.

К полудню солнце грело уже довольно сильно и успело высушить не только лужайку, на которой находился наш лагерь, но и нас самих. Вскоре после полудня мы заметили на реке какой-то предмет: он плыл по направлению к острову и наконец застрял в прибрежных камышах. Подойдя ближе, мы убедились, что это лодка, и именно та, на которой я увез Оленя, ибо причальный ремень у нее был отрезан. Лодка эта, очевидно, не раз застревала по дороге, иначе ее должно было куда раньше пригнать течением. Я немедленно подтянул ее ближе к берегу и решил воспользоваться ею вечером, чтобы снова не промокнуть наскозь при переправах.