– Не смейте прикасаться ко мне, Скотт Колтер!

Он обнял ее и, притянув к себе, поцеловал в губы. Казалось, прошла вечность, прежде чем Скотт выпустил Холли из своих объятий.

– Когда же ты подрастешь и согласишься с тем, что это и есть то самое, о чем ты мечтаешь, маленькая злючка?

– Как… как ты посмел? – выдохнула она.

Он шутливо подмигнул ей:

– Холли, твои слова не остановят меня. Скажи, разве это было плохо? И все, что произошло между нами?

Скотт вышел. Холли хотелось броситься за ним и высказать все, что она думает о нем. Черт бы побрал этого самодовольного янки! Он, конечно, уверен, что вмиг покоряет всех женщин! Но не на ту напал!

Холли поклялась себе, что когда–нибудь заставит его горько пожалеть о том, что он сделал с ней. Гордость убеждала ее расквитаться с ним.

Глава 12

Бросив курам зерна, Холли наблюдала, как они набросились на корм.

Она вытерла пот со лба, мысленно похвалив себя за то, что не забывает перед работой заплетать косу. Такую погоду, как сегодня, в этих местах называли собачьей из–за большой влажности. Еще в школе ей объяснили, что такие дни наступают в начале июля, когда на небе появляется Сириус, и кончаются в августе. «Слава Богу, – устало подумала она, – скоро середина августа, тогда эта звезда наконец исчезнет».

Над болотом кружились тучи комаров. На полусгнивших пнях сидели лягушки. Их, как и черепах, было здесь великое множество. Кое–кто употреблял их в пищу, сейчас это пришлось делать и Холли, и она едва преодолевала отвращение.

Все обстояло довольно скверно. Денег почти не осталось. Дождь давно не выпадал, поэтому картошка в огороде засохла. Даже рыба не клевала ни днем, ни ночью.

Рыбаки, которым она позволяла пользоваться своими сетями в обмен на половину улова, возвращались с залива с пустыми руками.

Холли убеждала себя не огорчаться из–за этого, поскольку сама выбрала такую жизнь, и свобода того стоила. Главное – сдержать клятву, данную деду.

Жизнь матери наладилась, и Холли радовалась этому. Каждое воскресенье во второй половине дня Клаудия, и Джарвис приезжали к ней и привозили жареных кур, картофельный салат и сладости, обычно пирог или торт.

Наблюдая, как быстро восстанавливается Магнолия–Холл, девушка поверила Джарвису. Он нанял почти пятьдесят человек для постройки дома, дав тем самым работу обнищавшим неграм и белым.

После помолвки матери Холли не была в Виксбурге, и Клаудия с удовольствием рассказывала ей все последние городские новости, отдавая особое предпочтение сплетням о Лайзе Лу.

– У этой девушки цепкие коготки, – заметила Клаудия в свой последний приезд: – Лайза охотится за Роджером, поскольку он богат, и за полковником Колтером, потому что он красив. – Так как дочь не выказала к этому ни малейшего интереса, она спросила: – Ты не согласна? Он очень красив. А глаза… – с восхищением протянула Клаудия. – Каждая женщина мечтала бы утонуть в них.

– Мама, да что это с тобой! Ты говоришь о нем как… влюбленная школьница.

Клаудия понимающе улыбнулась:

– Возможно, ты злишься потому, что слишком ревнива.

Холли ни с кем не говорила о Скотте. Она больше не встречала его и радовалась этому. Несколько раз Нэйл Дэвис приезжал патрулировать ее владения и не скрывал, что счастлив видеть Холли. Капитан нравился ей. Он ничем не походил на Скотта, как, впрочем, и никто другой.

В одно из воскресений Клаудия и Джарвис приехали в большой новой карете. Лошадьми управлял Норман Грэди, молодой негр. Едва познакомившись, он и Салли стали неразлучны. Норман работал в Магнолия–Холл и присматривал за великолепными лошадьми Джарвиса в конюшне. Теперь Салли проводила там почти все время.