– Нет!.. – Алёна Дмитриевна набрала побольше воздуху и выпалила: – Я не хочу, чтобы ты ко мне приезжал, потому что у меня давно не стрижен газон. Потому что давно пора покрасить забор. Потому что надо отрезать кучу сухих веток берёзам и соснам. Потому что вчера сломался колодезный насос и перестал загораться сенсорный фонарь на веранде. Потому что картину уже полгода надо повесить. И потому что женщине очень тяжело жить одной. И потому что женщина, живущая одна, – она и есть настоящий мужчина. А на все эти звонки работникам и специалистам не хватает то времени, то денег, то сил!.. И потому что мне стыдно. И потому что мне очень хочется, чтобы ты приехал. И мне стыдно за то, что стыдно. И за то, что я люблю тебя, кажется, гораздо больше, чем свою no man’s land, и боюсь этой слишком сильной любви. Я думала, что замечательно живу и никто мне не нужен. И что «любовник-любовница» – лучшая форма отношений между мужчиной и женщиной. Женщине это позволяет как можно дольше оставаться в форме. Мужчина дольше любит женщину, которая не мозолит глаза своим неустанным старением, своим нытьём на бытовые и душевные темы. Я настолько втайне от себя мечтала о самой обыкновенной любви и самом обыкновенном браке, проистекающем из подобной любви, что тайна мумифицировалась. Мумифицировалась внутри меня и не беспокоила. А ты – ты стал тем самым пусковым механизмом, и мумифицированная тайна нагноилась и отравила меня. И мне больно! Мне больно, Северный, мне очень больно и страшно!.. – Она даже не замечала, что кричит и плачет.

– Алёнушка, стакан-другой премедикации тебе не повредит, – мягко прервал её Всеволод Алексеевич. – Хирург уже выезжает. Разворачивай операционную! В смысле – стол, постель и газонокосилку. Мы вырежем нагноившуюся тайну, и твоя нежная детская душа больше никогда не будет болеть!

– Алёна, живи ты в собачьей конуре! Меня ничего не будет раздражать. Я люблю тебя безусловно. Даже если ты не выйдешь за меня замуж, я буду любить тебя, терпеливо, прилежно и смиренно. Я не знаю, почему так получилось, и знать не хочу. Не интересуют ни этиология, ни патогенез. Впервые в жизни не интересуют анализ и логика. Я люблю тебя всю. Люблю навсегда. Говорят, у людей это большая редкость и подавляющее большинство умирают, так и не познав… Ещё говорят: это химия. Об этом все говорят. Пусть говорят. А я – люблю и буду любить…

– Приезжай!

– Уже еду.

– Ты же не знаешь мой адрес!

– Мне достаточно направления. – Он опять стал чуточку насмешлив. Почувствовав, что её отпустила спазматическая путаница опыта, мыслей, чувств и переживаний, он позволил себе быть чуть ироничным. – Я найду тебя по запаху!.. Шучу-шучу. Алёна, я же судмедэкперт. Это что-то среднее между санитаром леса и комиссаром Мегрэ. Я давно знаю твой адрес.

– Почему же ты до сих пор не ехал?!

– На ночь я расскажу тебе сказку про Ивана-дурака, ошибочно записанного в метрике царевичем. Помнится, он был любителем без спросу палить лягушачьи шкурки в печи. Закончилось всё, конечно же, хорошо. Но я не люблю зря тратить драгоценное время: я профессионал.

Была поздняя ночь. Густая, южная ночь, иногда даже в сентябре не приносящая прохлады. Но, слава богу, сегодня дул лёгкий ветерок, мерцала бухта – рукой подать! Алёна уже приняла душ, и настроение её немного улучшилось.