Все это звучало настолько радикально, что Тересу регулярно сажали в тюрьму: то за публикацию своих идей, то за организацию уличных беспорядков, то за подстрекательство к забастовке, то за вторжение в конгресс и, наконец, за нападение на президента республики. Газеты сообщили, что во время открытия завода по производству сухого молока какая то обезумевшая феминистка швырнула в президента переспелый помидор. Тереса утверждала, что своим бизнесом американцы стремятся вытеснить чудо грудного молока и заменить его расфасованным мусором. Она провела в заключении четыре месяца, пока Хосе Антонио не удалось ее освободить.

Визиты этих двух женщин в Санта Клару становились для нас ежегодным зимним праздником. С собой они привозили столичные новинки и прогрессивные идеи со всех концов света, вызывавшие у нас смесь ужаса и восхищения. Скорее всего, в какой то момент Хосе Антонио смирился с тем фактом, что мисс Тейлор никогда не выйдет за него замуж, но вряд ли догадывался о причине. Никто из нас и не подозревал, что между этими двумя женщинами существует нечто большее, чем крепчайшая дружба. Честно говоря, мне это не приходило в голову.

Постоянная борьба Тересы Ривас и других подобных ей женщин за изменение обычаев и законов постепенно приносила свои плоды. Мы прогрессируем черепашьим шагом, но за долгую жизнь я вижу, насколько же мы продвинулись вперед. Думаю, Тереса и мисс Тейлор гордились бы тем, чего мы добились, и продолжали бы бороться за то, что еще предстоит сделать. Никто ничего не дает просто так, говорила Тереса, все нужно брать силой, а если зазеваешься, добытое отберут.

Я не делилась этими соображениями ни с матерью, ни с тетушками, ни с Фабианом, не говоря уже о его семействе. Тайком от жениха я читала книги и журналы, которые давала мне Тереса, но обсуждала их только с Лусин дой и Абелем, которые были почти столь же радикальны, как и их дочь. Втайне я бунтовала, с трудом сдерживая гнев при мысли о том, что собираюсь выйти замуж, родить детей, стать домохозяйкой и вести заурядную жизнь.

– Не выходи замуж, если не уверена, что готова прожить с Фабианом до конца своих дней, – сказала мне мисс Тейлор.

– Но он столько меня ждал! Если я не выйду за него сейчас, придется разорвать эту вечную помолвку.

– Это лучше, чем действовать легкомысленно, Вио лета.

– Мне скоро двадцать пять. Я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж и иметь детей. Фабиан замечательный человек и очень меня любит, он будет отличным мужем.

– А как насчет тебя? Сама то ты будешь хорошей женой? Подумай об этом, детка. Что то я не замечаю в тебе особой влюбленности. Ты всегда была бунтаркой, прислушайся к голосу интуиции.

Сомнения мисс Тейлор были созвучны моим собственным, но я была помолвлена с Фабианом, в глазах общества мы были парой, к тому же я не видела веской причины бросать такого хорошего жениха. Иногда мне казалось, что без него я обречена на одиночество. Я не чувствовала в себе ни особых талантов, ни призвания, которое определяло бы путь, отличный от пути любой другой женщины. Непокорность, упомянутая мисс Тейлор, не помогала мне взять судьбу в свои руки – наоборот, подавляла меня. Я хотела быть похожей на мисс Тейлор и Тересу, но цена была слишком высока. Я не решалась променять безопасность на свободу.

Мы с Фабианом поженились в 1945 году после почти пятилетней помолвки, в течение которой предполагалось, что отношения у нас сугубо платонические, однако я уже давно девственницей не была; невинность я потеряла случайно во время очередных кувырканий с Фабианом. Я обнаружила это вечером, увидев испачканные кровью трусы, хотя менструации у меня не было, но промолчала и ничего не сказала Фабиану. Не спрашивай меня почему, Камило. Наши безумства продолжались, как прежде: полуодетые, смущенные, испуганные, мы возбуждали друг друга, в конечном итоге Фабиан торопливо делал свое дело и раскаивался, а я чувствовала разочарование.