|
Опустошенный, вымотанный до предела, я был уверен, что мгновенно погружусь в глубокий сон, но вместо этого долго лежал, глядя во тьму перед собой, не в силах унять дрожь напряжения, охваченный ненавистью и болью, с разбитой искалеченной душой. Во рту стоял привкус смерти, как будто я пресытился ею. До меня доносилось отдаленное ржание лошади, о которой должны были позаботиться внизу, а иногда шаги редких прохожих на пустынных каменных улицах. По крайней мере, здесь я был в безопасности. Наконец, на меня снизошел долгожданный сон, всеобъемлющий и сладкий. Комки нервов, державшие меня в перевозбужденном состоянии и буквально сводившие с ума, словно растворились, и я погрузился в немую, лишенную сновидений тьму. Я еще успел осознать, что достиг того блаженного состояния, в котором ничто не имеет значения, кроме глубокого, восстанавливающего силы сна… А затем все ощущения исчезли… Меня пробудил к жизни какой-то шум, и сон мгновенно улетучился. Свеча давно догорела. Рука оказалась на ножнах еще до того, как открылись глаза. Я лежал на узкой постели, спиной к стене, разглядывая комнату в каком-то странном свете, источник которого мне был непонятен. Я мог различить только запертую на засов дверь, а когда повернул голову, то увидел, что зарешеченное окно, вне всякого сомнения, взломано. Скупой свет, падавший на стену, исходил от неба снаружи. Это робкое, слабое сияние придавало моей крошечной каморке вид тюремной камеры. Ощутив дуновение свежего воздуха, скользнувшее по щеке и вокруг шеи, я крепче сжал рукоятку меча и стал напряженно вслушиваться, ожидая неизвестно чего. Раздалось тихое, едва слышное потрескивание, и кровать – или мне только показалось? – чуть-чуть сдвинулась с места, как если бы под чьим-то давлением. Мне никак не удавалось сфокусировать взгляд – темнота размывала очертания всех без ис-ключения предметов. И вдруг из этой тьмы предо мной возникла неясная, колеблющаяся форма – человеческая фигура… Какая-то женщина смотрела мне прямо в глаза, а ее волосы коснулись моего лба. То была Урсула. Лицо демона застыло не более чем в дюйме от моего, а прохладная и гладкая ладонь обхва-тила и крепко сжала лежащую на рукоятке меча руку. Скользнув ресницами по моей щеке, Ур-сула поцеловала меня в лоб. Несмотря на весь свой страстный гнев и возмущение, я не мог противиться ощущению сладости этого момента. Омерзительный прилив чувственности пронзил меня насквозь, захлест-нул с ног до головы. – Strega! – с отвращением вскричал я. – Не я убила их, Витторио. – Ее голос был умоляющим, и в то же время исполненным дос-тоинства и удивительной силы, хотя звучал тихо и, без сомнения, мог принадлежать только очень молодой женщине. – Ты их похитила, – возмутился я, с неистовым усилием пытаясь высвободиться. Однако все мои попытки были тщетны, а когда я хотел было вытащить из-под себя левую руку, она за-владела и ею, а затем вновь поцеловала меня. Уже знакомый потрясающий аромат, исходивший от Урсулы, и легкие касания волос, ще-котавших мне лицо и шею, возбуждали бесстыдную дрожь во всем моем теле. Я силился отвернуть лицо – напрасно: прикосновения нежных губ были чрезвычайно неж-ными, почти благоговейными. Она прильнула ко мне, упругие груди под великолепной тканью напряглись, я ощущал мягкость стройного бедра, прижатого к моему, и настойчивые движения языка, лизавшего мои губы. Предательский трепет собственного тела заставил меня буквально оцепенеть, и я застыл недвижимо, безуспешно стараясь погасить бушующий внутри пожар страсти. – Убирайся вон, ведьма, – шептал я, преисполненный ярости и тем не менее не в силах по-бороть пламя, полыхавшее в моих чреслах, не имея воли остановить дрожь, волнами пробегав-шую по спине. Глаза Урсулы, полускрытые трепещущими ресницами, ярко горели в темноте, она то стра-стно приникала губами к моему рту, то слегка скользила ими по лицу, словно поддразнивая, то отстранялась и просто прижималась ко мне щекой – ощущение было таким, словно по коже порхнуло легкое птичье перышко. |
