|
Понимаете, в школе о ней такое говорили… Что она на перемене ходила в мужской туалет и там занималась бог знает чем. Лариса сейчас говорит, что это клевета. Не знаю, где тут правда, но Марина, конечно, верила В эти наговоры. Учителя физкультуры у них тогда просто выгнали из школы. Сначала она перед всем классом открыто к нему приставала, чуть ли не в штаны лезла, а потом директриса застала их в раздевалке. Собственно, чуть ли не сняла его с нее, вернее, наоборот. Кто там знает, что было на самом деле… – Могу себе представить, – сказал Дмитрий, хотя на самом деле представлял это с трудом. Он смотрел на убитого горем Сорокина. Как все-таки тот плохо знал жену. Одной, наверно, можно изменять. Вон жена Мишки Березина если наверняка ничего не знает, то догадывается же… И ничего. Но с Мариной Сорокиной так было нельзя. – Я ей пытался объяснить, – снова заговорил Костя, – что это была не «измена душой», а «измена телом», даже не измена, а грех соблазненного, но она… Почему-то вспомнилась рыжая хозяйка беленькой собачки. Неужели если бы случилось чудо и она выбрала бы не Николу… мог настать такой миг, когда он тоже поддался бы на «измену телом»? Это не укладывалось в голове. – Извините, я вас слушаю. – А что тут слушать. – Костя уткнулся лицом в ладони. – Что теперь слушать, когда Марины больше нет. Конечно, я виноват. Мне не надо было отпускать ее. Но она слушать меня не хотела, разговаривала со мной, будто я превратился в животное, в слизняка. Господи, как все это глупо! – Возможно, и глупо, а человека не стало. Костя вспомнил свой последний разговор с женой. Он не давал ему покоя. Она намекала на что-то ужасное… На что-то такое, что не укладывалось в голове. Неужели она, его Марина, способная часами читать наизусть стихи, занималась какими-то темными делами с его собственным дядей? Нет, нет, невозможно! Костя отогнал эту гадкую мысль. – Но этот… убийца… – Костя поднял лицо и в упор посмотрел на следователя. Глаза у него налились кровью, и он стал похож на помешанного. – Знаете, гражданин следователь, вы лучше не устраивайте мне с ним очных ставок, потому что тогда я его задушу собственными руками. Это я вам обещаю. – Для этого его сначала нужно найти, – ответил Дмитрий. – Так ищите! – Вот потому я здесь и задаю вам такие для вас несвоевременные вопросы. Скажите, вы допускаете, что ваша жена могла познакомиться с неизвестным человеком в электричке и выйти с ним в тамбур? Не потому, что собиралась сходить на следующей остановке. Задолго до Петербурга. – Нет. Я этого не могу представить, – покачал головой Костя. – Тогда, может быть, это был кто-то знакомый. Вот посмотрите, вы не знаете никого, кто был бы похож на этого человека? – И с этими словами Дмитрий протянул Сорокину фоторобот. Костя долго вглядывался в лишенные жизни черты. – Нет, не могу вспомнить. А может быть, дело в очках? Они же закрывают пол-лица. – Он наморщил лоб. – Нет, никто в голову не приходит. – Жаль. – Самарин спрятал фоторобот в папку. – Тогда последний вопрос. Какой у вас оклад? Да не бойтесь, я же не из налоговой инспекции. – Восемьсот тысяч, – пожал плечами Константин, – ну, плюс гонорары. До полутора миллионов в месяц бывает… – Больше вопросов нет. Но, возможно, появятся в будущем. А сейчас оформим протокол. – Константин Григорьевич, вас к телефону, – раздался за его спиной женский голос. Самарин оглянулся. И сразу понял – это и есть Лариса. |
