Придержи дыхание».
Он не знал, слышал друг или нет. Он вплел пальцы в его волосы, защищая голову Рэна от ударов о камни. Себя защитить он не мог. Его швыряло о скалы, вкручивало в водоворот, вновь бросало на обрывом срывающий берег и глубоко царапало принесенным морем сором.
Рэми не знал, когда это закончилось. Просто что-то обняло его и Рэна в тугое кольцо, вырвало из воды и подбросило вверх, на щит Виссавии. Рэми закрыл глаза. Он был на грани жизни и смерти, в голове осталась единственная мысль — не выпустить рвущегося в новом приступе боли Рэна. Не ответить ударом на удар, не скатиться в беспамятство… тогда они погибнут оба.
На этот раз переход через щит был болезненным. Вспыхнули ярко лучи солнца, и песчаный берег сначала отдалился, а потом резко начал приближаться. Поняв, что сейчас разобьется и ничего не может с этим подделать, Рэми сжался в комок, перевернувшись в воздухе, чтобы удариться о землю первым и уберечь от удара Рэна.
Воздух сгустился. Рэми с Рэном ласково опустило на песок, и чьи-то руки заставили телохранителя выпустить друга из объятий.
— Проклятие, Рэми, — раздался рядом голос дяди…
— Мои глаза… — прошептал телохранитель.
Рэми заставили сесть, потом встать, прижаться к кому-то спиной, найдя опору. Чья-то рука обхватила его за талию, а чужая ладонь закрыла глаза, оберегая их от солнечного света. Рэми силой увлекли в переход…
По другую сторону было хорошо… прохладно. Рэми отпустили, позволив упасть на пол. Закашлявшись, он понял, что задыхается.
Кто-то заставил его встать на четвереньки, опираясь животом на чужое колено, и выплюнуть горькую, противную воду. Кашляя, плача от боли в глазах, Рэми дрожал, извергая из себя соленую влагу.
Ему помогали. Чужая сила лилась через него непрерывным, целительным потоком, чужие руки ласково убирали со лба мокрые волосы. И когда приступ прошел, Рэми посадили в кресло и сунули в ладони чашу с эльзиром. После первого глотка стало легче, после второго резь в глазах уменьшилась. Проморгавшись, Рэми смог, наконец-то, видеть, хотя расплывчато и неясно. И слова стали не обычным звуковым фоном, а обрели смысл:
— Змея мы не спасли, — сказал чужой голос. — Он скользнул в море за наследником, выбросил его на берег, но сам выплыть не сумел. Жаль…
— Прости меня, вождь… — новый голос, полный муки и раскаяния.
Рэми вздрогнул от хлесткого звука пощечины. Повернувшись, он успел заметить, как Дериан бессильно упал к ногам вождя, и застыл у его стоп в смиренной позе.
— Из-за тебя Рэми вновь не мог видеть, — жестко сказал вождь, — из-за тебя не успел оттолкнуть Рэна от пропасти.
Стремясь помочь брату, ты забыл о защите наследника. И чуть было не погубил их обоих.
— Прости…
— Простить? Я только что чуть было не потерял племянника, а ты меня просишь простить! Убирайся с глаз моих, Дериан! И не показывайся, если хочешь жить!
— Мой вождь…
— Я сказал, убирайся!
И немедленно:
— Давай, Рэми… я отнесу тебя на кровать. И на этот раз ты разрешишь себя исцелить, не так ли?
— Не будь столь уверен, — прошипел Рэми.
— Ты хочешь быть телохранителем своего принца или его обузой?
Рэми стиснул зубы и позволил силе вождя поднять себя с кресла и перенести на кровать. Прикусив до крови, он промолчал, когда Элизар занялся его лечением и сам не заметил, как заснул.
Спал он, должно быть, недолго: когда он проснулся, солнце еще было высоко и только-только катилось к закату. Дяди в спальне не было, но стоило Рэми лишь пошевелиться, как возле кровати появился вездесущий Арам:
— Тебе уже лучше?
— Намного, — ответил Рэми. |