Жертвы, хотя я знала их только по именам, постепенно становились для меня реальными. Коннора, иной из леса, селки… Зи часто говорил мне, что у людей в обычае всему приклеивать ярлыки. Обычно он говорил так, когда я пыталась заставить его рассказать о себе.

Повинуясь неожиданному порыву, я набрала «темный кузнец» и «Дронтхейм» и нашла историю, рассказанную мне Сэмюэлем. Дважды прочитала ее и откинулась в кресле.

Вообще‑то похоже. Я могу себе представить, как Зи кует меч, способный разрубить что угодно – в том числе и своего хозяина.

Но в рассказе не было ни Зибольда, ни Адельберта. Имя Зи Адельбертсмайтер значит «кузнец из Адельберта». Я однажды слышала, как один из малого народа разговаривал с другим, называя Зи «тот самый Адельбертсмайтер». При этом он понизил голос.

Я набрала Адельберт и невольно рассмеялась. Первым появился святой Адельберт, миссионер из Нортумбрии,[32] пытавшийся в восьмом веке крестить Норвегию. О нем я смогла узнать только, что он принял мученическую смерть.

Неужели этот Адельберт – Зи?

Зазвонил телефон, прервав мои размышления.

Прежде чем я смогла что‑то сказать, очень английский голос произнес:

– Мерси, бегом ко мне.

Фоном был шум – рычание. Звучало оно странно, и я, отведя трубку от уха, убедилась, что слышу его из дома Адама и без телефона.

– Адам? – спросила я.

Бен не удостоил меня ответом, только добавил крепкое словцо и повесил трубку.

Этого оказалось достаточно, чтобы я пронеслась по дому и выскочила, все еще держа в руке телефон. Его я бросила на пороге.

Я перепрыгивала через проволочную изгородь, отделяющую мои три акра от гораздо большего участка Адама, когда мне впервые пришло в голову – почему Бен позвонил именно мне, а не позвал, например, Сэмюэля, который, во‑первых, вервольф, а во‑вторых, более доминантен, чем Адам?

Глава шестая

Я не стала обегать дом Адама, просто раскрыла черную, кухонную, дверь и вошла. Никого не было.

Кухня Адама устроена с расчетом на cordon blue[33] – дочь Адама Джесси как‑то сказала мне, что ее отец очень хорошо готовит, но делает это не часто.

Как и в остальном доме, убранство – заслуга бывшей жены Адама. Мне всегда казалось странным, что, за исключением гостиной, выдержанной в строгих белых тонах, весь остальной дом кажется гораздо более спокойным и приятным, чем была сама экс‑супруга Адама. А мой дом украшен тем, что предлагают на дешевых распродажах, и лишь несколько внесенных Сэмюэлем дополнений не дают ему выглядеть кошмарно.

В доме у Адама пахло лимонным очистителем, «винидексом»[34] и вервольфами. Но мне не нужны были обоняние и слух, чтобы сказать, что Адам в доме – и что он очень сердит. Энергия его гнева обрушилась на меня волной.

Из гостиной я услышала шепот:

– Нет, папа.

И меня нисколько не успокоило послышавшееся в ответ низкое рычание. Впрочем, если бы все было в порядке, Бен не позвонил бы. Я очень удивилась, что он вообще мне позвонил: мы с ним не дружили.

На голос Джесси я прошла в гостиную. В большой комнате повсюду сидели вервольфы, но магия Альфы действовала на меня, и я видела только Адама, хотя он стоял лицом не ко мне. И был так прекрасен, что мне потребовались некоторые усилия, чтобы вспомнить: сейчас кризисная ситуация.

В комнате под грозным взглядом Адама на новом старинном викторианском диване, который сменил обломки прежнего старинного викторианского дивана, сжались два человека. На месте Адама я бы не стала тратить деньги на старинную мебель. Хрупкие вещи не слишком хорошо приживаются в доме Альфы.

Одной из этих двоих была Джесси, дочь Адама.