– Привет, Тони, – ответила я. – Я бы извинилась. Но Зи очень много для меня значит. А он невиновен, поэтому я обратилась к лучшему, кого смогла найти. Но если тебе от этого легче, мне с ней тоже тяжко.

Он рассмеялся.

– Ну ладно, в чем дело?

– Конечно, это глупо, – сказала я, – но до сих пор я ни разу никого не навещала в тюрьме. Как мне навестить Зи? У вас есть часы посещений или что? Мне подождать до понедельника? И где его держат?

Он помолчал.

– Кажется, посещения только по выходным и вечером. Но прежде чем идти туда, тебе стоит поговорить со своим адвокатом, – осторожно сказал Тони.

– Что плохого в нашей с Зи встрече?

Он повторил только:

– Поговори с адвокатом.

Я так и поступила. На карточке, которую мне дала мисс Райан, был указал ее телефон и служебный адрес.

– Мистер Адельбертсмайтер ни с кем не разговаривает, – сказала Джин Райан ледяным тоном, как будто я была в этом виновата. – Мне трудно будет успешно защищать его, если он не поговорит со мной.

Я нахмурилась. Зи, может быть, упрям, но не глуп. И если молчит, на то есть причина.

– Мне нужно с ним увидеться, – сказала я. – Может, я сумею убедить его поговорить с вами.

– Не думаю, что вы сможете его переубедить. – В ее голосе слышалось легкое самодовольство. – Он не стал со мной говорить. Я сказала, что знаю о смерти О'Доннелла, – все, что вы мне рассказали. И вот тут он единственный раз открыл рот. Мол, вы не имели права раскрывать его тайны посторонним. – Она поколебалась. – Дальше шли угрозы, и я не обратила бы на них внимания, поскольку делу моего клиента это пользы не приносит. Но… думаю, следует вас предупредить. Он сказал: «пусть надеется, что я не выйду» – и что он требует немедленного возврата долга. Вы понимаете, что он имеет в виду?

Я ошеломленно кивнула и только потом поняла, что она этого не видит.

– Я купила у него мастерскую. И все еще не рассчиталась за нее.

Я платила Зи ежемесячно, точно как банку. Но у меня пересохло в горле и защипало глаза не из‑за денег.

Он думает, я его предала.

Зи из малого народа: он не может лгать.

– Что ж, – сказала адвокат, – он совершенно ясно дал понять, что не желает с вами разговаривать, после чего снова замолчал. Вы по‑прежнему хотите пользоваться моими услугами?

В ее голосе прозвучала надежда.

– Да, – сказала я. Ведь я плачу не из своего кармана: в сумке дядюшки Майка лежит вполне достаточно даже для ее расценок.

– Буду честна, мисс Томпсон: если он со мной не разговаривает, я для него совершенно бесполезна.

– Делайте, что можете, – тупо сказала я. – А я тоже постараюсь кое‑что сделать.

Тайны. Я слегка вздрогнула, хотя, вернувшись домой, сразу установила нагрев больше 60 градусов, которые установил Сэмюэль, собираясь на последний день «Перекати‑поля». Вервольфам нравятся более низкие температуры, чем мне. Сейчас в доме 80, достаточно тепло, и нет никаких причин, чтобы меня знобило.[30]

Я стала думать, что из рассказанного мной разозлило Зи: убийства в резервации или то, что с ним был еще один представитель малого народа.

Черт побери, я не сказала мисс Райан ничего такого, что можно рассказать полиции. Если подумать, то мне следовало рассказать это полиции.

Однако прежде чем говорить с полицией или адвокатом, я должна была у кого‑то спросить разрешения, это я знала. Таков первый закон стаи: перед посторонними держи язык за зубами.

Мне следовало узнать у дядюшки Майка, что можно рассказывать полиции – или адвокату, а не полагаться на собственное суждение.