Орель быстро подалась вперед на своем ложе из цветов, ее сережки музыкально зазвенели.

– Он так сказал? Знаешь ли, я бы предположила противоположное. Я бы сказала, что Тси отправила тебя сюда, зная, что Бранн будет жаждать заполучить тебя для своих экспериментов, и что если ты будешь здесь, он удвоит усилия завоевать нас и утащить тебя обратно к себе. Она хотела воспользоваться интересом Бранна к тебе, чтобы еще больше восстановить его против нас. Потому что она сделает все, что угодно, лишь бы получить Силу.

– Она могла бы отправить сюда агента, – задумчиво прервал ее Ллези, – вооруженного каким-нибудь секретным оружием, созданным Бранном… что-то, что могло бы ускользнуть даже от нашего обыска. Вспомни, Орель, я уже видел этого человека в Бассейне Времени… лицо этого человека и опасность!

– Я уже дал вам слово, что пришел не за тем, чтобы навредить вам, – сказал Миллер, понимая, что в словах Ллези может крыться и правда. – Однако, я хотел бы побольше узнать об этой Силе. Или Энергии… Если бы вы…

ОН НЕ ЗАКОНЧИЛ. В комнате внезапно раздался ужасный рев, и поток ослепительного, раскаленного добела пламени вырвался из его руки.

Когда он снова обрел способность видеть, то открывшееся перед ним зрелище было ошеломительным. Ллези стал падать там, где стоял, колени его подломились, лицо сделалось странно пустым, будто выпитым, и он был мертв еще до того, как ударился об пол. Его окутало странное мерцающее свечение, которое словно впитывалось в него, точно пожирающая тело кислота.

Орель вскочила на ноги и, спотыкаясь, пошла вперед, а ей навстречу выступили какие-то странные фигуры, плавившие при приближении разделяющее их стекло.

Ослепленный и оглушенный ревом, который на самом деле даже не был настоящим звуком, Миллер попытался отскочить назад, но не мог даже сдвинуться с места.

Ослепительно белое пламя все еще изливалось из его руки прямо на падающего Ллези. Рев все громче и громче звучал в комнате. Миллер почувствовал, как какая-то странная энергия полилась из Орель и остальных, гигантский беззвучный поток, который ударил по белому пламени и… задул его, точно свечу.

Белое пламя погасло. Но Ллези уже упал.

В комнату ворвалось с десяток мужчин и женщин в ярких радужных одеяниях. Двое мужчин рухнули на колени возле Ллези.

Орель развернулась к Миллеру. Из нее так и хлестал жаркий гнев, от огненной ярости которого дрогнул разум Миллера. А сквозь эту алую ярость уже пробивались черные струи – мысли и намерения смерти, холодная чернота, особенно ужасная на фоне багрового гнева.

– Орель! – в отчаянии закричал Миллер. – Это сделал не я… Это какое-то!..

Он не успел договорить даже телепатически. Он не видел уже ничего, кроме потемневших глаз Орель, которые все ширились, превращаясь в яркие водоемы, которые замораживали его, парализовали мышцы, нервы и мысли.

И жуткая мысль, вовсе не его собственная, неожиданно возникла в застывшем мозгу Миллера и протянулась к Орель.

– Стой, дитя мое, подожди! – сказала мысль. – Это говорит Ллези.

Ее, должно быть, услышали в своих головах все находящиеся в комнате, поскольку все резко повернулись. Ослепительные омуты, бывшие глазами Орель, начали исчезать, гаснуть, и Миллер понял, что начинает снова видеть все вокруг. И чужой голос в его голове сказал кому-то другому:

– Снять с него браслет!

Возле Миллера никого не было, но он почувствовал сильный рывок, сорвавший с запястья часы. Они полетели по воздуху к Орель, словно брошенные невидимой рукой. Она растопырила пальцы и схватила их, но по-прежнему, не отрываясь, глядела на Миллера.

– Ллези? – растерянно сказала она, все еще глядя Миллеру в глаза. – Ллези… Ты меня слышишь?

– Да.