— Да. Абигейл, моя жена, устроила мне сюрприз. Думаю, она пригласила весь Лондон…

— Значит, ты из Англии?

— По происхождению — да.

Тогда он был богатым человеком, унаследовавшим дворянство, владельцем большого поместья и множества слуг.

— Ты говоришь не так, как англичане.

— Я утратил акцент много лет назад.

Дейзи пыталась представить, каким же был Эрик прежде. Она старалась вообразить его в одежде того времени, осматривающим свои земли, сидящим во главе стола, но не могла. Еще сложнее было представить его с женой и детьми.

— Как я сказал, Абигейл устроила для меня праздник. Я беседовал с гостями в бальном зале после ужина, когда увидел незнакомую женщину. Я предположил, что это подруга Абигейл. И подошел, чтобы представиться.

На мгновение он прервался, полностью погрузившись в воспоминания.

— Не нужно говорить, что она не являлась ни подругой жены, ни чьей-либо еще. Она уговорила меня выйти показать ей сад при лунном сиянии. И когда мы оказались одни…

Эрик снова остановился. Было видно, как он сжал челюсти.

— …Когда мы остались одни, она сначала загипнотизировала меня, и пока я оставался в ее власти, показала мне, чем она в действительности является. Я боролся с ней, но бесполезно. Она была маленькой и хрупкой, но обладала силой двенадцати взрослых мужчин. Она выпила меня почти целиком, а потом предложила выбор: я мог или умереть, или стать таким же, как она.

Эрик встал и принялся мерить комнату шагами.

— Тогда я еще не вполне понимал, что значит быть вампиром. Я думал, что мне потребуется всего лишь пить кровь, чтобы выживать, и я был готов на это, готов на все, только чтобы остаться с моей семьей.

У него вырвался горький смешок.

— Какая глупость! Я не вернулся в дом. Остаток ночи я провел, пытаясь осознать произошедшее. Я убеждал себя, что все будет в порядке, что я смогу скрыть от Абигейл и от детей то, чем стал. Следующий день я провел, зарывшись в сено в конюшнях. Однако, проснувшись, я был невероятно голоден.

Дейзи уставилась на него, боясь услышать продолжение.

Он остановился перед очагом, опершись руками о каминную полку.

— Я. слышал, как бьются сердца тех, кто находился в доме. Слуг. Гостей, оставшихся на ночь. Абигейл. Моих детей. Я выбрался с сеновала с единственной мыслью — утолить голод.

— Но ты не?..

Она представила, как он, обезумев от голода, врывается в дом и, обнажив клыки, нападает на жену и детей.

Он медленно обернулся к ней:

— Нет, но я мог бы. Вместо этого я напал на конюха, который пришел кормить лошадей. Жажда… Это оказалось сильнее и больнее, чем я мог себе представить. Он не выжил. Когда я пришел в себя и увидел, что натворил, то понял, что никогда больше не смогу посмотреть в глаза Абигейл, никогда не смогу позволить себе приблизиться к ней или к детям. Я оседлал лошадь и покинул поместье. И никогда не возвращался.

— Никогда?

Эрик тряхнул головой:

— Я отправил ей письмо, в котором сообщил, что уезжаю в Америку, что сожалею…

Это оказалось самым сложным. Его утешало лишь то, что его жена и дети были обеспечены и что они не были одни. Родители Абигейл жили неподалеку, как и его собственные. Он знал, что они присмотрят за его семьей.

— Значит, ты больше никогда их не видел?

— Они никогда не видели меня. Я не поехал в Америку. Не смог их оставить. И всегда держался неподалеку, но вне их поля зрения. Я наблюдал, как мои дети выросли, женились и завели собственных детей. А когда выросли мои правнуки, я покинул страну.

Не желая возвращаться на родину и будить неприятные воспоминания, он больше не приезжал.