— Потяну, — коротко ответил новый сталевар и добавил: — Я же должен отработать и за тех, кто будет мне дом чинить.

Директор прищурился.

— Ты ври, да не завирайся. И не заносись выше небес. Ты уже две смены отстоял, на третью идешь. И хочешь сказать, что сумеешь заменить пять человек?

— Сумею, — очень спокойно, без эмоций, сказал Ковач.

— А потом тебя на «скорой помощи» из-за перегрузок организма, да? И мне — по шапке за несоблюдение правил техники безопасности и медицинских норм?

— Ничего со мной не случится, — уверенно заявил Ковач. Никаких перегрузок. Можем поспорить.

— Поспорить? Детский сад какой-то! — фыркнул директор. Но сталевары, собравшиеся вокруг за время этого разговора, зашумели:

— А что? Почему не поспорить? Нормальное дело!

— Яи сам за него поспорить готов, — сказал дядя Коля Мезецкий.

Директор огляделся.

— Глупость какая-то… Ну… давайте поспорим, если всем вам этого хочется. На что?

— На зарплату вовремя! — выкрикнул кто-то. Мне показа лось, это был Васькин отец.

Директор повеселел.

— Ну теперь-то это самое простое. А ты что готов поставить, если проиграешь?

— Я не проиграю, — отчеканил Ковач.

— А все-таки?..

— Что ж… — Он задумался. — Если проиграю, то никогда не могу уйти по собственному желанию, пока вы сами меня не отпустите.

— Годится! — кивнул директор.

И они ударили по рукам. Ковач огляделся. Его взгляд на секунду задержался на мне и моих друзьях — и, мне показалось, я различил в его взгляде такой же стальной блеск, как и ночью.

Нам очень хотелось остаться и посмотреть, чем кончится пари — ведь Ковачу предстояло отработать еще восемь часов, но наши отцы нас заметили и поманили к себе.

— Получилось! — сказал отец, обнимая меня за плечи. — Теперь заживем!

— Такой случай можно и отметить, — сказал отец Борьки, дядя Сережа Полянов.

— Точно! — согласился Васькин отец, дядя Витя Губкин. — Зайдем в «Звездочку».

— И пацанов чем-нибудь порадуем, — кивнул отец. — Только не мороженым, конечно.

«Звездочка» была чем-то средним между кафе и забегаловкой. Там стояли столики, а по вечерам даже включали музыку и обслуживали официанты. Напротив был маленький зальчик, там «стояли», давали спиртное в розлив под легкую закуску — бутерброд с котлетой или несколько ломтиков селедки на тарелке. Можно было взять и молочный коктейль, и мороженое, и песочные пирожные.

— А почему не мороженым? — спросил Васька.

— В такой-то мороз? — ответил его отец.

— Мы привычные, закаленные! — сказали мы с Борькой. То есть я сказал «привычные», а он — «закаленные».

Наши отцы рассмеялись.

— Ладно, пошли. На месте разберемся. Времени у нас мало, дел полно — надо срочно ремонтировать «инженерный дом».

Мы вышли с территории комбината, прошли две улицы и завернули в «Звездочку». Там наши отцы взяли нам по пирожному, себе — по сто граммов водки, одну полуторалитровую бутылку минералки на всех нас шестерых и заняли единственный «сидячий» столик в самом углу.

— Ну, за успех! — сказал Борькин отец, поднимая свой стакан.

— И за нового работника! — добавил мой отец.