— Как его фамилия — Сауфвуд, или вы говорите о ком-то другом?

— Нет, о нем, о нем. Я его сразу узнал. В общем, это был «семейный вечер», или «семейная ночь». Он моей мамашей тоже неплохо попользовался, как и многие в Манчестере. Но никаких улик они не обнаружили, решили, что со мной все чисто, и отпустили. Ничего не поделаешь, пришлось освободить.

Анну заинтриговал его изменившийся голос: теперь он был не столь тонко модулирован, и в нем проскальзывал северный акцент, от которого он отучился еще в юности. Благодаря этому акценту казалось, что он говорит в нос. Она вспомнила важный вопрос, который уже давно планировала ему задать:

— Вы сохранили какую-нибудь вещь, связанную с убийством вашей матери?

— Что?

— Вы взяли у нее что-то в эту ночь, когда ее убили?

Дэниэлс кивнул.

— Я вижу, куда вы клоните. Да, она оставила сумочку в машине. В ней было двадцать два фунта, кошелек и ее косметика. Я и решил всем этим воспользоваться. Такой вот сувенир, понимаете.

— А почему они вам понадобились?

— Я гляжу на них и вспоминаю, как эта тварь умирала.

— И ее сумочка по-прежнему у вас?

Дэниэлс указал на Анну пальцем.

— Да-да. Я ее храню. До сих пор.

— А где она?

— Я вам, быть может, скажу потом.

— Лучше не откладывайте и скажите прямо сейчас. Это важно.

— Почему?

— У нас появится свидетельство, подтверждающее ваши слова. Мы поймем, что вы говорите правду.

— Неужели вы мне не верите, Анна? — спросил он, с наивным видом опустив ресницы.

— Вы могли искусно разыграть нас во время этого допроса. В конце концов, вы — знаменитый актер, мистер Дэниэлс, — любезно проговорила она, хотя ее так и распирало от негодования.

— Да-да, я понимаю. Хорошо. У меня в ванной большой шкаф со стеклянными панелями, сделанный специально по моему заказу. И там вы ничего не найдете. А сзади у него потайная панель с отделением, и о ней, кроме меня, никто не знает. Все хранится в этом тайнике. Без меня вы никогда ни одного «сувенира» не отыщете. Вы же проводили обыск и вернулись к себе с пустыми руками? Да-да, запишите это, Анна. Я взял оттуда три сумочки и спрятал их у Макдоуэлла.

Лангтон встал и покинул комнату. Анна упомянула для записи на пленке об уходе суперинтенданта Лангтона из комнаты для допросов. Дэниэлс пронаблюдал за закрывшейся дверью.

Анна выбрала досье Кэтлин Кииган и достала ее фотографию.

— Вы могли бы опознать эту женщину, мистер Дэниэлс?

Он с отвращением поглядел на снимок.

— Кэтлин Кииган — мерзкая старая сука, и эта фотография ей льстит. Жирная старая корова, она весила восемнадцать стоунов. Настоящий кусок дерьма, еще хуже моей матери.

— Вы убили Кэтлин Кииган?

Он усмехнулся и распростер руки на столе.

— Да, моя нежная лапочка, можете поручиться. Я это сделал, Анна.

А Лангтон тем временем спокойно беседовал с Льюисом. Он дал ему указание поставить около отделения дежурную патрульную машину. Взглянул на часы и сообщил, что они сделают перерыв в четыре. Отвезут Дэниэлса на его квартиру и повторно обыщут ее в присутствии адвоката обвиняемого.

— А как держится она? — спросил Льюис.

— Пока отлично, — негромко ответил Лангтон. — Но ей вскоре понадобится перерыв.

Когда Лангтон вернулся в комнату для допросов и сел на место, Дэниэлс подмигнул ему и кивнул Анне.

— Она сейчас поинтересовалась, как это я заманил к себе Кэтлин.