– Эк‑к!.. Спроси председателя. Его дача. Он директором треста был до меня еще.

– Чья, чья?

– Председателя АО, что заместо треста теперь, Пименова.

– Как звать?

– Леха я.

– А Пименова?

– Ты чего, чудило? И впрямь на фатеру к нему проситься решил?

– Почему нет? Демократия.

– Ну, ну. – Собеседник повернулся на сто восемьдесят, ткнул в бок знакомого за соседним столиком: – Мужик, как Пименова величать, не знаешь?

– А черт его… Валентин… Валентин… На что тебе?

Леха уточнять не стал, повернулся к собутыльнику.

– У вас что тут, акционерное общество? – догадался Евгений.

– Закрытого типа. «Руно». Нам раньше премию акциями давали, а теперь и зарплату наполовину. Очень жесткая бумага, подтираться плохо, а то все довольные были бы.

«Угол» поник, закурил.

– Нет, брат. Мне это не подходит, – он пополнил стакан собеседника. – Я думал, тут на «зеленые» работа. Ну хоть деревянными лимона на полтора. А бумажки…

Работяга соображал уже туго, но разговор о зарплате подхлестнул затаенную злобу на жизнь.

– Гы!.. Эк‑к!.. Держи карман!.. «Зеленые» ему подавай!

– Ну так химия же, работа вредная, решил – башляют солидно.

– Вредная. А «зелеными» и с «экспертами» не рассчитываются. Четыреста пятьдесят– красная цена.

– С кем не рассчитываются?

– В цеху, что на экспорт. Тамошних «экспертами» называют. Шутейно, значит.

Евгений наклонился к нему и, покосившись по сторонам, негромко спросил:

– Если на экспорт работаете, так, может, тут натурой есть чего взять, а?

Рабочий завода имени товарища Скокова не донес стакан до рта.

– Че‑че? – заморгал он.

– Поживиться в смысле? Начальство‑то небось тянет?

Тот поспешно выпил, молча стал доедать оставшееся.

– Чем тут поживис‑ся‑то? – спросил он, глядя на «угла» в упор. – Сернистым ангидридом? Цистерну с хлором сопрешь?..

– Тише, тише…

– Что «тише»?! Что?! – подмигнул вдруг рабочий. – Ясно теперь, в каком плену ты побывал. Мелко плаваешь, и жопа наружу. По семьдесят седьмой небось за бандитизм чалился?!

Евгений понял, что переиграл, пора уходить. Бутылка была пуста, а по провинциальным обычаям после этого полагалось малость пошуметь. Но ни скандал, ни драка в его прейскурант не входили.

– Гордись своим заводом тихо, дядя, – сунув руку в карман, сказал он сквозь зубы. – А чалился я, как ты изволил выразиться на своем пролетарском языке, по 269‑й – за незаконное ношение знаков Красного Креста и Красного Полумесяца.

С этими словами он встал, вытер рот салфеткой и бросил ее на пол. Придвинул стул, не вынимая из кармана руки, и, насвистывая «Дождик капал на рыло и на дуло нагана», направился к выходу из шумного, пьяного загона для новоиспеченных акционеров.

Стемнело, посвежело, обезлюдело. Прочищая глубоким, частым дыханием задымленные легкие, Евгений не спеша побрел к началу аллеи. Спускаться не стал, дошел до сквера, чтобы поглядеть с облюбованного высока на логово председателя АО «Руно» Пименова, к которому наведывалась красивая москвичка с улицы Лесной.

По всем имевшимся на этот час данным, дело вытанцовывалось таким образом: силами и на средства рабочих одного из подмосковных заводов по производству каких‑то там полимеров руководящая верхушка воздвигла особнячок.