|
Этот же развалился самым вольным образом, ногу на ногу закинул и еще трубку закурил. Снова скрипнула дверь, снова сделалось тихо, но и на сей раз то был не князь, а преизящный господин, лицом удивительно похожий на стерлядку, какой Митя с папенькой угощались вчера вечером после малоэрмитажной виктории: такой же задранный кверху острый носик, широченный тонкогубый рот, и даже задом новоприбывший вихлял совершенно на манер рыбьего хвоста. - Метастазио, Еремей Умбертович, - сообщил полезный старичок. - Секретарь светлейшего. Пойти, поклониться. Сейчас Сам пожалует... И карповский сосед кинулся к секретарю, только где ему, старому, было протиснуться через иных Соискателей. Господина Метастазио обступили со всех сторон, совали какие-то бумаги, пытались шепнуть что-то на ухо. Он же на месте не стоял - легкой, порхающей походкой шел через залу, и вся толпа, толкаясь, двигалась за ним. - Он итальянец, да? - спросил Митя вернувшегося ни с чем старичка. - Проходимец он, - сердито ответил тот, потирая зашибленный локоть. - Его в Милане за шулерство к постыдному столбу выставляли. Давно ли барышень танцулькам обучал по рублевику за час, а ныне кавалер и действительный статский советник. - Сплюнул. - У царя дьяк, у дьяка хряк. Вот кто истинно империей-то правит. Никуда без него, вертлявого, не двинешься. Сказал и сам напугался, аж рот себе зажал, по сторонам заоглядывался. Проходимец ли, нет ли, но смотреть на итальянца было интересно. Все-то он, шустрый, поспевал: и с вельможами раскланяться, и выслушивать нескольких просителей сразу, и даме ручку поцеловать. Вдруг остановился, сказал - чисто, почти без акцента: - Вы, генерал, первый. Вы, граф, второй. После вы, сударыня, а дальше я укажу, кому... Не договорил, склонил голову по-собачьи, прислушиваясь к чему-то, внятному ему одному. Стремительно вскинул руку - будто капельмейстер пред оркестром. - Его светлость Платон Александрович Зуров! Из-за двери донеслись громкие, неспешно приближающиеся шаги. Сияющие створки в третий раз скрипнули, и впереди стоявшие согнулись в низком поклоне, так что теперь поверх спин и белых затылков Мите стало все очень хорошо видно. Ух ты! На середину залы, потешно переваливаясь, выбежала мартышка в короткой юбчонке и кружевных панталончиках. Увидела склоненные тупеи и давай в ладоши стучать, скалить желтозубую пасть. А уж потом из-за створки высунулся сам Платон Александрович, да и покатился с хохоту. - По... похвально, что даму чтите! Прямо слезы у него из глаз, так смеялся. Преображенец Пикин с кресла вскочил, еще громче князя заржал, Метастазио же ограничился веселой улыбкой. - Хорошо. В добром расположении пребывают, - обрадовался старичок. И начался прием. Светлейший, вышедший к посетителям в китайском халате, сначала закусывал: кушал маслинки, начиненные соловьиными язычками, и щипал шемаханский виноград. |
