|
Не беспутной ветреник и не любитель старушьего плотолюбия, каким ты, верно, меня мнишь, а истинный Вертер, коему от нещастныя страсти неутоления жизнь не мила, так что хоть пулю в лоб или в омут головой. А чувствительнее всего мне то, что смотреть на меня не желаешь и когда мимо твоего дома верхами проезжаю, нарошно велишь ставни закрывать. Жестокосердная! Пошто не бываешь ни в балах, ни на четвертках? Уж и она приметила. Давеча говорила, где моя свойственница, а у меня сердце в груди так затрепыхалось, словно крылья бога любви Амура. И то вам подлинно сказать могу, голубушка Павлина Аиикитишна, что я буду не я, естли не стану с тобой, как Амур с Псишеей, ибо вы самая Псишея и есть. Помните сии вирши иль нет? "Амуру вздумалось Псишею, резвяся, поймать, спутаться цветами с нею и узел завязать". Так ведай же, о, Псишея души моей, что узел меж нами завязан волею небес и никоим силам немочно тот узел развязать! Ton Amour". Пока читал, прослезился от чувств, промокнул манжетом глаза. - Ну-ка, премудрый Митридат, повтори. Да гляди, ни слова не выпусти. Сможешь? Чего ж тут мочь? Митя повторил, не жалко. Светлейший следил по бумажке. - Ага! Все в точности! Как по-писаному! - взликовал он. - Видишь, Еремей? Буду ей писать, моей душеньке, а письмеца никто не выкрадет, не трясись. Если что - малец сам выдумал, всегда отпереться можно. Старуха мне поверит. Да еще гляди. - Зуров взял Митю за плечи, повернул и так, и этак. - Волосья ему подвить, хитончик пошить, сзади крылышки из кисеи - будет Купидон. Еще можно малый лук золоченый, со стрелами. Тут Метастазио заволновался, стал шипеть Фавориту в ухо. Митя отошел - пускай себе секретничают, не очень-то и нужно. Все не мог опомниться от приключившегося жизненного переворота. Куда прислониться? У кого спросить совета? Побродил по зале, повздыхал и пристроился подле знакомого старичка - все ж таки не совсем чужой, больше часа бок о бок простояли. - С милостью вас, - сказал тот и присел на корточки, чтоб быть вровень с Митиным лицом. - Кто рано начинает - высоко взлетает. Может, когда-никогда выдастся оказия, и за меня словечко замолвите? Третью неделю паркеты топчу, все никак не протолкаюсь. А дело у меня, сударь мой, вот какое... И завел что-то про младшего сынка-недоросля, но так долго и подробно, что Митя скоро отвлекся - стал за мартышкой наблюдать. Очень уж затейная была, бестия, пронырливая. Понравился ей чем-то кофейный генерал, застыла она перед ним, уставилась снизу вверх своими блестящими глазенками, морщинистый палец в рот засунула - ну прямо по-человечьи. - Ой, берегись, Михаила! - весело предупредил Фаворит. - Зефирка у меня влюбчивая. Гляди, не попользуйся девичьей слабостью. Обрюхатишь - жениться заставлю. Генерал княжьей шутке обрадовался, ответил в тон: - Так ведь это, Платон Александрыч, от приданого зависит, какое пожалуете. А то и женюсь, ей-богу. Наклонился к скотине и представил ей пальцами козу. |
