— Никаких «но», это приказ, — я впервые отдал приказ, а не озвучил просьбу. — Если увидим, что становится слишком опасно, я сразу же уйду.

И не слушая больше возражений, я бросился по коридору в сторону крыла, где так неудачно разместилась Сыскная экспедиция, потому что теперь было совершенно ясно — причиной всех происшествий являлся перевезенный в Лефортовский дворец архив. Но что там могло быть такого, кроме простой уголовки, из-за чего решились на поджог, несмотря на нахождение в здании предполагаемого наследника престола.

Глава 18

— Я надеюсь, кто-нибудь догадался перекрыть входы-выходы? — спросил я у Гагарина, которому протянул тяжеленное ведро, чувствуя, как дрожат руки, и прекрасно понимая, что надолго меня не хватит. Это понимал не только я, но и все остальные участники тушения пожара, сосредоточенно с поражающей монотонностью передающие друг другу ведра с водой, не делая никаких различий в том, кто стоит с тобой в цепочке рядом: князь или холоп. Потому что пожар — это страшно, и красный петух нередко в это время приводил к тому, что выгорали целые улицы или даже города. Меня, как самое слабое звено, не в том смысле, что я герцог и меня надо держать от эпицентра возгорания как можно дальше, а в том, что я самый слабый из присутствующих, засунули в конец, чтобы в случае чего можно было легко заменить, просто немного растянув уже имеющуюся цепь.

— Криббе и Суворов командуют, только людей мало, ваше высочество, может и не хватить, чтобы плотно дворец перекрыть, — Гагарин передал ведро с водой по цепочке дальше, и повернулся ко мне за следующим, которое я тут же сунул ему в руки. Воду подавали с кухни, расположенной где-то неподалеку и имеющей колодец прямо в одной из подсобок.

— А ведь Гюнтер настаивал на том, чтобы сюда прислали гвардейцев, — процедил я, забирая очередное ведро, немного выплескивая при этом воду. Если я все понимаю правильно, то большую часть пламени удалось сбить, и наши усилия вот-вот увенчаются успехом. — Почему не прислали? — Гагарин снова повернулся ко мне и протягивая ему ведро, я смотрел ему прямо в глаза. От дыма, который заволакивал коридор, было трудно дышать, а глаза слезились. Тем не менее я поправил на лице платок, который уже успел высохнуть, и плохо справлялся с фильтрующей функцией, и продолжил говорить, надеясь при этом, что все скоро закончится. — Не посчитали нужным? Не поверили, что дворцу и всем, кто здесь находится, угрожает опасность? Сочли эту опасность моими придумками? Только вот не я первым заговорил об увеличении охраны, а Гюнтер. И его сложно назвать нерациональным человеком, неспособным просчитать определенных последствий. Вы близки ко двору тетушки, Сергей Васильевич, так ответьте мне, почему мне прислали провинившихся сыночков высокопоставленных родителей и тех, кого просто некуда было больше пристроить, под руководством вообще не пойми кого, вместо запрашиваемой роты гвардейцев? И, видит Бог, Сергей Васильевич, я не понимаю, почему все происходит именно так, как происходит, но я клянусь, что сделаю все, чтобы это выяснить.

— Я не в курсе, ваше высочество, почему не прислали запрашиваемых фон Криббе гвардейцев. Обычно ее величество относится более насторожено к подобного рода эксцессам. К тому же, только слепой может не видеть, что она очень беспокоится о вашем благополучии.

— Тогда как это понимать? Как саб… — я не успел закончить. Меня прервали на полуслове, и от неожиданности я даже опустил руки, не приняв очередное ведро с водой.

— Сейчас рванет! Бежим! — крик, раздавшийся откуда-то с начала цепочки, где передаваемая нами вода непосредственно тушила разгорающееся пламя. И это было настолько невероятно, что произошла заминка, во время которой не только я перестал принимать и передавать ведра с водой.

Я выпрямился, старательно игнорируя гудящие мышцы и с недоумением посмотрел на Гагарина.