Они присели у ручья. Мирек посмотрел на часы и объявил:

— Первая наша встреча — через двадцать минут. Я очень надеюсь, что она состоится и пройдет без помех.

Он поставил сумку на траву между ними. Аня наклонилась и достала оттуда свою туалетную сумочку. Она вынула из нее пузырек с аспирином, выложила на ладонь три таблетки и протянула Миреку. Он взял их, одобрительно хмыкнув. Затем она вынула пластмассовую бутылку с водой. После того как Мирек проглотил свои таблетки, она тоже взяла две, выпила их и поднялась, отряхивая брюки.

— Я хочу пройтись, чтобы немного согреться.

Она махнула ему рукой. Он был немного удивлен ее поведением с тех пор, как началось их путешествие. Она решила показать ему, какой сильной и выносливой может быть женщина. Но она, несомненно, все же была женщиной. Его глаза не отрывались от ее фигуры, пока она шла прочь от него. Помимо теплой нейлоновой «аляски» она надела красивые слаксы, которые подчеркивали форму ее бедер и талию. Вдруг Мирек вспомнил, как его рука лежала на ее груди там, в тайнике. Он даже сейчас чувствовал ее теплоту, мягкость и приятный изгиб. Тут же Мирек вспомнил и свою реакцию на их первую встречу. Как он мог представить ее себе только в монашеской рясе. Отчасти это продолжалось и сейчас. Только он попытался подумать о ней в сексуальном смысле, как обтянутые слаксами формы Ани сразу же испарились куда-то в небытие, и в воображении осталось только длинное монашеское одеяние. Но теперь Мирек помнил теплоту ее груди.

Она вернулась минут через пятнадцать, спустившись с холма; лицо ее немного раскраснелось от этой небольшой прогулки. Она рассказала Миреку:

— Я взобралась на вершину холма и увидела Бловице. Это маленькая, симпатичная деревушка: белые домики с красными крышами, шпиль старой церкви.

Мирек уже было хотел сказать ей, что церковь эта давно не использовалась по своему назначению, но тут они услышали шум приближающегося автомобиля. Мирек поднялся с земли, и они увидели старенькую серую «шкоду», похожую на коробку из металла. Она остановилась метров за пятьдесят от них, у самой рощицы. Из машины вылез маленький человек. На нем были вельветовые коричневые брюки, просторное пальто и потертая коричневая шляпа. Он взял с заднего сиденья старую самодельную трость и направился прямо к Ане с Миреком, с улыбкой рассматривая их. Когда он подошел поближе, они поняли, что ему было где-то шестьдесят — шестьдесят пять лет. У него было морщинистое лицо и маленькие глазки. Приветливо махнув своей палкой, он крикнул:

— Здравствуйте, ребятки! Какой прекрасный денек для прогулки на свежем воздухе.

Мирек сказал Ане:

— Пойдем к нему.

Он поднял сумку и, когда они вышли из рощицы, сказал мужчине:

— Да, но среди деревьев достаточно прохладно.

Лицо человека еще больше сморщилось, когда он улыбнулся им, протягивая руку.

— О, мой племянничек Тадеуш и его жена Татаня. Я так рад, что вы доехали без особых осложнений.

Он горячо пожал руку Миреку, а Аню поцеловал в обе щеки, прямо как дядя, не видевшийся с женой племянника уже целую вечность.

— Вы отлично выглядите, — щебетал он, ведя их к машине, — а как поживает твоя мать, Тадеуш, и эта старая мегера Алисья?

— Отлично, дядя Альбин. Они шлют тебе горячий привет. А как тетушка Сильвия?

— Ах, как всегда, как всегда; не дает передохнуть ни минуты. У нее сейчас приступ артрита, но врачи говорят, что ничего страшного.

Когда они расселись по своим местам в машине — Аня на заднем сиденье, Мирек на переднем, поведение «дяди» кардинальным образом изменилось: от добродушной болтовни он перешел к серьезному, деловому тону. Он быстро открыл перчаточное отделение, достал оттуда большое потертое кожаное портмоне и, протянув его Миреку, сказал:

— Это ваши документы.