Сотни движений за отмену смертной казни по всей планете почили тихой, незаметной, не отмечаемой в некрологах, смертью. Ведь рано или поздно заболеть может каждый…

И все равно остро ощущался дефицит пересаживаемых органов. Больные продолжали умирать из-за отсутствия под рукой тех органов, которые могли бы их спасти. Законодатели по всему миру ощущали на себе непрерывно растущий нажим со стороны самых широких слоев населения. Смертная казнь была введена не только за умышленное убийство, но и за соучастие в нем и даже за неумышленное убийство, также за нападение с применением оружия, а затем за целое множество преступлений: изнасилование, подделку денег, воровство, обзаведение детьми без соответствующей лицензии, за четыре или более случая недостоверной рекламы. И тенденция эта на протяжении почти всего столетия возрастала по мере того, как законопослушные избиратели по всему миру все более активизировали свою деятельность в стремлении защитить свое право на вечную жизнь.

Однако даже теперь все еще существует дефицит трансплантируемых органов. Женщине с больными почками приходится дожидаться больше года новой, здоровой почки, которая позволила бы ей спокойно прожить остаток своей жизни. Тридцатипятилетний сердечник вынужден жить со здоровым, но сорокалетним сердцем. Людям приходилось жить с одним только легким, с частью печени, а то и с протезами, которые изнашивались слишком быстро или были чересчур тяжелыми, а еще чаще — просто плохо функционировали… Преступников не хватало на всех. И в этом не было ничего удивительно, ибо смертная казнь стала мощным, сдерживающим преступность, фактором. Люди перестали совершать преступления — их совсем не прельщал операционный стол в донорском госпитале.

Для немедленной замены вышедшей из строя пищеварительной системы, для приобретения молодого здорового сердца или целой печени, взамен уничтоженной алкоголем, в этих случаях нередко приходится прибегать к услугам органлеггеров, дельцов подпольного бизнеса по поставке жизненно важных органов вне очереди, минуя официальные каналы.

Этот бизнес, органлеггерство, имеет три аспекта.

Во-первых — это похищение людей с целью умерщвления. Занятие весьма рискованное. Запасники органов за счет добровольцев не пополняются. Казнь приговоренных к смерти преступников является государственной монополией. Поэтому-то и приходится преступным образом добывать доноров — на заполненных пешеходами тротуарах крупных городов, в зданиях аэровокзалов, в автомобильных пробках, искусственно создаваемых какой-нибудь машиной с «внезапно» отказавшим стартером… Это может случиться где угодно.

Продажа подобным образом раздобытых органов столь же опасна, потому что даже у самого отчаявшегося больного нет-нет да и пробуждается страх перед законом. Он может спокойненько купить свой трансплантат, а потом двинуть прямехонько в РУКА, благодаря чему вылечит свою болезнь, а заодно с нею — и совесть, выдав полиции целую банду органлеггеров. Поэтому продавец органов должен оставаться неизвестным, несмотря даже на то, что повторно продажа в одни и те же руки практически маловероятна.

Третий аспект является чисто техническим, медицинским. По всей вероятности, это наиболее безопасная часть всего бизнеса. В любом госпитале есть куда спрятать добытые из-под полы органы. Заказчик сидит себе и спокойно ждет, когда еще живым в госпиталь будет доставлен нужный ему донор. Столь же спокойно отсылаются из госпиталя здоровые печени, различные железы и квадратные метры кожи, надлежащим образом помеченные, чтобы предупредить отторжение при пересадке.

Но это все тоже не так легко, как кажется на первый взгляд. Ведь для операций нужны врачи. Притом хорошие врачи.

Вот где Лорен чувствовал себя, как рыба в воде. У него была монополия на врачебные услуги.

Где он добывал медиков? Мы все еще пытаемся это выяснить. Каким-то образом, ему удалось найти абсолютно беспроигрышный способ вербовки талантливых, но потерявших совесть врачей.