К 1948 году он перешел к геометрической абстракции, а потом к «лирической абстракции». В 1950 году вместе с дочерью-скульптором он создал для церкви в Дордони серию скульптур из обожженной глины «Крестный путь Господа». С тех пор он много работал для церкви. Создавал он также рисунки для парижской мануфактуры гобеленов и для Обюссона.

В 1959 году Леон Зак приобрел мастерскую в Ванве, а в Мюнхене выпустил книгу своих русских стихов. На бьеннале в Ментоне Зак получил приз Президента республики, да и то сказать, немало он уже создал произведений искусства к своим 78 годам. Последняя его прижизненная персональная выставка прошла в парижском Музее современного искусства в 1977 году. В 1980 году в рамках Осеннего салона состоялась уже выставка мемориальная (вроде как наша с вами прогулка по ванвскому кладбищу…) – в тот год он и умер 88 лет от роду.

В те самые годы, когда Леон Зак приобрел мастерскую в Ванве, автор этой книги еще дотягивал в Москве недолгие годы своей регулярной, как выражаются, «штатной» журналистской службы на московском радио. Зачастую ночная запись шла у нашей английской редакции бок о бок с «французами», которых я всех знал в лицо: вон благородного вида седой Сеземан с его хорошенькой Олечкой, а вон благовидный красавец Кирилл Хенкин со своей Аннет… Четверть века спустя прочел я в книжке, выпущенной этим самым Хенкиным, что он жил в молодые годы в городке Ванв и рвался тогда на защиту «республиканской Испании», а его, апатрида, туда не пускали, пока вдруг не выяснилось, что его всемогущий сосед, агент НКВД Сергей Эфрон (муж знаменитой поэтессы) может ему это без труда устроить. Но только завербован был Хенкин уже не по линии интербригадского идеализма, а по самой что ни на есть эфроновской линии тайного истребления «врагов народа» в рядах добровольцев (всяких там анархистов и всех прочих, кто «против Великого Вождя»). На этой службе Хенкин и подвизался до новой эмиграции, а может, и дольше. Книга его была посвящена лучшему его другу «полковнику Абелю» (он же был агент Вилли Фишер). Кстати, из этой книги (и многих других вышедших за последние четверть века книг) понял я (с опозданием на четверть века), что провел четыре года своей «штатной» службы и пять лет инязовской учебы в милом окружении отставных резидентов, шпионов и нелегалов (вроде обаятельнейшей инязовской деканши Зои Зарубиной). Что же до дикторско-переводческой аристократии на иновещании московского радио, где я проработал четыре года, то она и вовсе была вся из числа «бывших» агентов (хотя самого «Иванова»-Тореза я во французской редакции уже не застал). К тому же времени, когда меня впервые выпустили в Париж и я поехал в пригородный Ванв, большинство тайных «сексотов» были уже Там, где все предстают с открытым лицом – как на духу: перед Судьей Небесным, которому одному и ведома степень человечьей вины и низости…

Исси-ле-Мулино

«Ереван на Сене» Моя Армения • Резня ХХ века • Жано ле Хай • Другой Покровский

Некогда городок Исси-ле-Мулино (Issy-les-Moulineaux) стоял в центре обширных земельных владений богатейшего аббатства Сен-Жермен-де-Пре. Городок долго сохранял следы своей монастырской принадлежности, да и ныне здесь еще есть высшая школа богословия (понятное дело, католического). В былые времена стены здешней семинарии Сен-Сюльпис видели Боссюэ и Фенелона, Талейрана и Эрнеста Ренана.

Позднее городку суждено было стать колыбелью французской авиации.